Сергей Чирков: «Уши домового лежат у меня на зеркале»

Единственный образ домового, который все знают, – это Кузя из мультфильма. Так вот, мы стремились отойти от него как можно дальше. Хотелось, чтобы Бор (так зовут героя) понравился не только детям, но и их мамам. У нас было несколько вариантов прически, формы ушей, линз. И я очень благодарен, что режиссер Евгений Бедарев и художник по гриму Евгения Сударикова прислушались к моим пожеланиям тоже. Ведь как мы в жизни считаем, что к нам приходит домовой: прислушиваемся. Сидим в комнате, а на кухне что-то скрипнуло. И мне показалось важным обозначить, что и герой тоже постоянно слушает, значит, и уши у него должны быть соответствующие. Кстати, эти накладные уши у меня теперь лежат на зеркале, оставил на память. Еще Бедарев сказал: «Мне нужен рок-музыкант». Отсюда появился растрепанный хаер. Потом добавили свитер. Парадокс в том, что моим основным партнером был кот, а свитер оказался из собачьей шерсти. Зато не пришлось придумывать, как сыграть неприязнь между нами: кошки и так неадекватно реагировали. Грим занимал каждое утро по 3 часа. Последний штрих – линзы, надев которые нужно было немного посидеть головой вниз. И вот я поднимал голову, видел себя в зеркало и произносил: «Мама». К окончанию съемок так стал называть нашего художника по гриму. В целом с линзами, накладными ресницами, хождением босиком были какие-то неудобства, но, как говорил мой мастер во ВГИКе Андрей Владимирович Панин: «Чем неудобнее, тем интереснее». Забавно, что на площадке без грима меня не узнавали. Получалось, что я приезжал раньше всех, к 5 утра, и уезжал последним. Поэтому, когда появлялась группа, они видели меня уже в образе. Помню, как однажды приехал не в свою смену, так меня сначала не хотел пускать охранник. А затем Санечка Политик, моя 6-летняя чуткая партнерша, прошла мимо, не замечая, несколько раз. Тогда понял: значит, образ сделали правильно.

Мой главный цензор – младшая сестра Катюха. У нас разница 20 лет, ей сейчас 15. Помню, я играл наемного убийцу и в одной сцене заходил в квартиру, брал в руки фотографию человека, который станет жертвой, и занимал позицию в ожидании цели. И вот показал видео Кате, а она мне: «Неправильно». «Почему неправильно?» «А что ты трогаешь фотографию руками? Отпечатки пальцев же останутся». Я ее вниманием к деталям был обескуражен. Причем она всегда трезво относилась к моей профессии, не козыряла ею в детском саду или в школе, и я ее за это уважаю. А второй критик – бабушка. Она для меня очень важный человек, потому что возраст подросткового становления с 14 до 17 прошел с ней, так как мама, заботясь о моем будущем, уехала из Десногорска работать в Москву. Бабушка пела в хоре и меня привела на сцену. Когда я ей показал трейлер «Домового», первый вопрос был: «Где ты?» Долго не верила, что я – этот ушастый лохматый герой, а когда убедил, сказала: «Не похож». Это была главная оценка.

В 17 лет приехал летом в столицу поступать в Щукинское театральное училище. И на месте выяснил, что всех приняли еще в мае. Но что ни делается, к лучшему. Я не поступил в вуз, но в метро познакомился с режиссером и снялся в своей первой картине «Черный мяч». Прошло больше 15 лет, а я до сих пор остаюсь пацаном из Десногорска. В маленьких городах больше ответственности. Я всегда шучу с друзьями: «Как вы женам изменяете?» Все друг друга знают. Когда мы, молодые, приходили на дискотеки и случались драки, все понимали, кто за кем стоит и чем это может обернуться. И это учило нас слова на ветер не бросать. Что касается Москвы, здесь есть улицы, к которым испытываю нежные чувства. Если надо подумать, еду на Большую Серпуховскую. Потому что она помнит меня в разных состояниях: я ходил по ней влюбленный, голодный, богатый, бедный… Но сказать, что люблю этот город целиком, не могу. То ли Москва слишком большая, то ли у меня сердце маленькое.