Валентина Титова: «Мужчины, которые мне нравились, кончились»

Пересуды преследовали всю жизнь

Впервые я ощутила на себе дикую зависть еще в театральном училище в Свердловске. В этот город нашу семью эвакуировали в мае 1942 года из подмосковного Калининграда (Подлипки) (ныне г. Королев. — Прим. «Антенны»). Все военные заводы туда перевели. Папа у меня работал там, а мама при нем воспитывала меня.

После 10-го класса меня взяли в театр юного зрителя. Родители, конечно, считали, что мое увлечение – не профессия. А мне, сколько себя помню, нравились артисты – они много знали, красиво говорили… Открылся однажды театральный занавес, и мне захотелось жить за ним. Я сыграла главную роль в спектакле ТЮЗа, еще в двух эпизодах, а на следующий год поступила в училище при Свердловском театре драмы. И, учась там на втором курсе, неожиданно получила главную роль Натали – жены Пушкина в спектакле театра. А я совсем еще девчонка! Не всем это понравилось, как я сейчас понимаю. Не было ни одного человека, кто бы ни сказал, что я с кем-то спала ради такой лакомой роли. Услышав, что говорят обо мне, моя сокурсница (уже замужняя женщина постарше меня) предложила поехать с ней в Ленинград – попытать счастье в студии при БДТ Георгия Товстоногова. Я только тогда сшила платье, туфельки купила… Так однокурсница уговорила все это продать, а на вырученные деньги поехать в Питер. Мы прилетели, и Товстоногов взял меня, а подружку – нет. А через два месяца ввел меня в спектакль «Идиот». Его уже выводили из репертуара, но я успела два раза сыграть старшую Александру. И всегда стеснялась, когда приходил Товстоногов со словами: «Титовой – «пять». А другим делал какие-то замечания. На втором курсе мне дали главную роль в спектакле «104 страницы про любовь» по пьесе Эдварда Радзинского. Тут же начались разговоры, что я сплю с Товстоноговым. Эти пересуды меня преследовали всю жизнь, и это, конечно, удручало и раздражало.

За тех, кого любят, замуж не выходят

На каникулах я полетела в Свердловск к родителям, а там гастролировал Вахтанговский театр. Пошла вместе с девочками на спектакль, билетов нет, и администратор предложил нам постоять в оркестровой яме. Потом мне рассказали, что артисты со сцены смотрели только на меня. А играли – Василий Лановой необычайной красоты, Вячеслав Шалевич… Другой, но тоже красивый и яркий. Мы зашли за кулисы, познакомились, а потом поехали на озеро, посидели, поели, выпили, и все разошлись по кустам. А я ни тогда, ни сейчас не пила. Осталась у костра, а Шалевич заснул рядом. Так и сидела всю ночь, а утром искупались и поехали по домам. Днем встретились с Шалевичем и погуляли. Ничего не произошло, но на меня напал реальный столбняк, я влюбилась в него. Через пару дней Слава уехал. Причем при прощании я почему-то ему все время повторяла: «Не оставляй меня!» Он был очень растерян. В Москве его ждали жена, ребенок… Случился красивый роман. Каждый день бежала по адресу Невский, 11 – на почту, опускала в ящик написанное Славе письмо и брала послание от него. Такие чувства у меня были впервые в жизни. Как только могла, ездила на пробы в Москву, чтобы что-то заработать, а заодно встретиться со Славой – лишь бы увидеть и обнять. Раз вновь полетела на встречу с Шалевичем, а когда возвращалась, опоздала на репетицию – самолет задержали. Меня сняли с роли в спектакле «104 страницы про любовь». Товстоногов за любую провинность выгонял, но меня оставили на 2-м курсе. Понимала, что наши отношения с Шалевичем не имеют никакой перспективы, и когда романтическая пелена спала с глаз, я решила с ним расстаться. Если мужчина ничего не предлагает, я не буду навязываться. Долго рыдала в подушку.

Я как-то сказала: за тех, кого любят, замуж не выходят. Так получается. Любовь – некая взрывная волна, которая дает тебе возможность ощущать, видеть и чувствовать все иначе. Уже потом, когда я жила с Басовым и родила второго ребенка, раздался телефонный звонок. Это был Слава: «Валя, как ты?» Я: «Хорошо». Он: «Я тебя поздравляю с дочерью. Ты счастлива?» Я: «Да, я счастлива». Если бы он сказал тогда: «Спускайся с детьми сейчас же», я уехала бы с ним, не задумываясь. Но Шалевич, как и большинство мужчин, не любил принимать решения.

Спасибо, больше я в вашем кино не снимаюсь!

С Владимиром Басовым я познакомилась, когда он приступил к работе над картиной «Метель». Меня привели на встречу, и он поначалу произвел странное впечатление: поговорил пять минут, потом бросил: «Все, будем сниматься!» А затем вошел в другую комнату с криком: «Все, я женюсь на ней». Ему сказали, что я выхожу замуж за Шалевича. Хотя о свадьбе у нас никогда речи не шло. Но я сама знала, что на эти съемки не решусь, потому что не хочу, чтобы Товстоногов отчислил меня из театра. Ночью села в поезд и поехала в Питер (пробы были в Москве). А Басов, оказывается, в это время позвонил министру культуры Екатерине Алексеевне Фурцевой. Утром телеграмма за подписью Фурцевой о том, что я утверждена на главную роль в фильм Басова «Метель», уже лежала на столе Товстоногова, а я сидел в его кабинете и плакала: «Не хочу сниматься!» Но это был приказ министра, Георгий Александрович не мог не подчиниться ему, отпустил меня. Но Товстоногов был гордым и независимым человеком, меня уволили из театра.

Во время съемок Басов ухаживал за мной и даже приезжал в Питер со своим приятелем, сценаристом Алексеем Леонтьевым, чтобы тот сделал мне предложение от его лица. Сам он боялся. В один из досъемочных дней в павильоне снимали крупный план. Басов говорит: «Надо заплакать». У меня вытекает одна слезинка. Он смотрит на меня и с хамской интонацией спрашивает: «Это что? Так в БДТ у вас плачут?» Я вытерла слезу и ответила: «Мне жаль, что я вас не вижу (он сидел на каком-то постаменте), а то бы сейчас стулом вам по физиономии так дала. Большое спасибо и до свидания, больше я в вашем кино не снимаюсь». И улетела к маме в Свердловск. Потом меня долго уговаривал вернуться директор картины, повысили зарплату со 120 рублей до 160. Я вернулась, но Басова знать не хотела. Не имеет мне права никто хамить! И в его картине играла дворянскую дочь, а они никогда не рыдали при всех. А тот случай стал первым пинком от Владимира Павловича.

Басов навещал меня, но прятался ото всех.

С Басовым мы стали жить вместе, когда я была на пятом месяце беременности. Он тогда еще состоял в браке с Натальей Фатеевой. Родители в Свердловске даже не догадывались, что живу с мужчиной без регистрации отношений.

Помню, поехала в роддом на троллейбусе. Басов навещал меня, но прятался от всех, а его второй режиссер-армянин приходил и махал рукой в окно, еду приносил. Все сестры и врачи знали, что ко мне ходит армянин. Женщин, рожавших без брака, запросто оскорбляли в то время. Но мне было уже все равно. У меня стояла другая задача – родить здорового ребенка.

Когда сыну исполнилось два месяца, к нам в квартиру приехала социальный работник с вопросом, почему мы не регистрируем ребенка. А я не знала, что это нужно. Назвали его Александром, а в графе «Фамилия» я записала свою – Титов. Прошло еще немного времени, и Владимир Павлович говорит: «Собирайся, поедем в загс, распишемся». Я: «Не поеду, мне уже не надо». А мне действительно это уже было не надо, я натерпелась унижений во время беременности. Через несколько дней Басов вновь говорит: «Поедем в ЗАГС». Я: «Зачем?» Он: «Надо свидетельство о рождении сына забрать». Приехали, я еще на лестнице расписалась в одной книге, потом в другой. Затем нас повели в какую-то комнату… А когда приехали домой, Владимир Павлович вместе со свидетельством о рождении Саши (в нем была уже написана его фамилия, а не моя), дал мне свидетельство о регистрации брака. Оказывается, он заранее в ЗАГСе обо всем договорился. Такая у нас получилась тайная свадебная церемония.

…Через четыре года родилась наша дочь Лиза. Жили в маленькой трешке с двумя детьми. Был период, когда взяли домработницу. В результате за месяц мои дети стали тупыми, еда ужасной и постели не убранными. А еще домработница всякий раз садилась в ноги к Басову, когда он лежал на диване, чтобы он обратил на нее внимание. Практически стала руководить нашей жизнью. В итоге я ее выгнала. Это был мой первый настоящий подвиг.

У Басова всегда было желание подавить меня. В начале нашей совместной жизни он меня ударил по лицу. Я даже не поняла причины. Затем он сделал это во второй раз – когда у нас уже родился сын. Я отошла к разложенному дивану, подняла его, сама не знаю как, и сшибла диваном Басова с ног. «Ты что ненормальная?!» – закричал он. «Если поднимешь руку еще раз – убью», – сказала я. После этого он меня пальцем не трогал.

Вокруг меня были творческие люди. Я понимала, что они талантливые дети, хотя взрослее меня лет на 15. Шутили, подтрунивали друг над другом, но для меня это была творческая подпитка. Мы встречались по праздникам, каждая семья что-то готовила и отмечали дня два. Специально придумывались шарады, стихи, как капустники – только для своих. Хотя ни с кем из этих взрослых людей я не дружила, но по прошествии многих лет они помнят, что я честна.

Помню, Владимир Павлович никак не мог утвердить актера на роль Генриха в «Щит и меч». В Прибалтике происходил поиск натуры, и мы сидели с мужем за столиком в ресторане, вдруг вижу – входит белокурый мужчина. Олег Янковский, он приехал туда на гастроли с саратовским театром. Я и говорю Басову: «Вот твой Генрих». Муж обернулся и аж пятнами от гнева пошел, бросив мне: «Наверное, какой-то физик или химик». Я была виновата, что обратила внимание на красивого мужчину! После этого случая я усвоила: при Басове в сторону других не смотреть. Прошло месяца два, приходит муж и говорит: «У меня для тебя новости. Этого твоего взяли на роль Генриха». Ассистенты ездили по всем театрам страны. И когда Басову принесли фотографию Янковского, он передумал и взял его в картину.

Вот еще случай. Басов поехал сдавать ленту «Возвращение к жизни». Я играла там главную роль – эстонскую тихую и никому не нужную женщину. Картина рассказывала о трудной судьбе вора. Муж не хотел ее снимать, но деваться было некуда – заказ МВД. На просмотре в ведомстве собралось генералов 20. С момента начала показа фильма прошло уже часа три… Сижу дома с детьми и переживаю: что скажут генералы? Вдруг раздается телефонный звонок: «Валентина Антиповна? С вами говорит генерал такой-то… Вы… замечательная!» Ну, думаю, разыгрывает кто-то, меня никто по отчеству тогда не называл. Человек 12 позвонили с подобными речами, и тут появляется Басов, я открываю ему дверь, а он медленно опускается на колени. Я подумала, что не приняли картину, говорю ему: «Переживем, все будет хорошо». А он: «Нет, спасибо тебе. Ты бы слышала, что о тебе говорили». Вот такое признание в любви. Значит, ему нужно было услышать хорошие слова обо мне – он сам ничего не видел?

«Мама вернется, надо подождать»

Перед тем, как пойти на развод, я три года пыталась все наладить. Басов лечился от алкоголизма, но ничего не помогало. Это было страшное время. Нам не на что было жить. Я вставала в 6 утра – гладила белье, которое постирала ночью, готовила завтрак. В 7 поднимала семью. Все выходили из дома чистенькие, накрахмаленные. И всем было хорошо, кроме меня. Я не понимала, что загибалась, на автомате тащила все. Люди подносили пьяного Басова к дверям, звонили и уходили. Я никому об этом не могла сказать. На нервной почве у меня на шее выскочила шишка. Об этом знала моя подруга. Поехали с ней в онкоцентр, на следующий день меня прооперировали, потом 8 дней ждали результаты анализов. Пришли нормальные. Доктор сказал, что шов хороший – видно не будет. А я как глянула на себя в зеркало, увидела скрепки в полшеи, так у меня слезы сами по себе хлынули. А через неделю улетела на фестиваль лишь бы не быть дома. Шов красивым платком прикрыла, за что меня королевой прозвали. Немного пришла в себя, а когда вернулась – поняла, что все.

Басов лег в клинику, а мне надо было оформлять развод. Пришла к нему в палату, он подписал бумаги. Я пришла в суд: «Муж мой – известный человек, он все подписал, можно, чтобы он не приезжал сюда?» Судья: «Какую фамилию вы хотите оставить себе?» Я: «Титова». Он буквально шарахнулся на стул, а я когда уходила, то увидела у него на стене мой портрет в красном платье. Для этого человека я была красивой актрисой, а на прием пришла заморышем, которого он сначала даже и не узнал. Так нас развели, а когда Басов вышел из клиники, то сразу поехал в суд и устроил там скандал. «Я твоего судью в порошок сотру», – кричал он. Но я вновь показала когти: «Если ты только прикоснешься к нему, у меня есть что про тебя рассказать…»

Наша дочь Лиза тогда училась в Ленинграде в Вагановском училище, ей было восемь лет. Двенадцатилетний Саша – в Москве. Басов захотел оставить детей себе. Владимир Павлович говорил им: «Мама ко мне вернется, надо подождать». Дети, да и сам Басов, верили в это и остались с отцом. Но я понимала, что пути назад уже нет. А детей я возвращала долгие годы – любовью и заботой.

Потом говорили, что я после развода забрала все бриллианты. Я ушла в никуда и ни с чем. А бриллиант – это я, и мне не стыдно в этом сознаться. Я строила ему красивую жизнь, и ему она нравилась. Все было бы хорошо, если бы не тяга к алкоголю, от которого у него мутился рассудок.

Жили на то, что зарабатывала я

Писали, что я ушла от Басова к оператору Рербергу. Это неправда. Следующий мой брак произошел через 15 лет после развода. Да, с Георгием Ивановичем мы познакомились раньше, в 1977 году, на съемках фильма Таланкина «Отец Сергий» в Псковско-Печорской лавре. У меня был один съемочный день. Вышел Рерберг посмотрел на меня, и я заметила, что его почему-то начало трясти, камера падала из рук. Подумала, может, выпил лишнего. Вечером настоятель храма устроил прием, а после банкета мы приехали в гостиницу, Рерберг повел меня в номер, там мы посидели, поговорили, и он пошел к себе. А на следующий день уже в Москве Басов с порога меня спросил: «Ты переспала с Рербергом?». «Кто это сказал?» – спрашиваю. Он: «Священник». Я: «Бог ему судья». Басов задавал мне этот вопрос несколько дней. В итоге я не выдержала: «Еще раз произнесешь имя Рерберг, я выйду за него замуж». После этого Владимир Павлович больше не приставал с этим.

Так что с Рербергом я начала встречаться после развода с Басовым. Мы оформили брак, и я переехала в его квартиру. Прожили вместе 22 года. Он одарил меня любовью, его заботу и нежность я чувствовала постоянно. Его не стало в 1999 году. Я всегда, что могла, делала для своих мужчин. Гога не работал 10 лет, и мы жили на то, что зарабатывала я. И я никогда не говорила: «Денег нет». Они должны быть, найдем.

Отучила внучку от слова «хочу»

Дочери и сыну я всегда говорила, что они талантливы. Давала им в детстве открытки, учила их мыслить – просила, чтобы они рассказали, что происходит на картинке. Маленькая Лиза просила: «Пусть Саша сначала». У нее воображение не очень работала. Была больше физическая направленность – плясала под гимн Советского Союза, поэтому мы и отдали в балетное училище. А Саша был неординарным ребенком. Басов всегда стоял перед зеркалом и репетировал. Сын, насмотревшись на папу, года в три потребовал себе пиджаки, рубашки и бабочки. Покупали за границей. Помню, стоит перед зеркалом и говорит: «Мне нравится имя Басов, у меня такое лицо, какое я хотел». У него было особенное мышление. Как-то он гулял по двору, кто-то подошел и говорит: «Ой, ножки у тебя какие тонкие». Саша не растерялся: «Ножки тонкие, а жить-то хочется». Сейчас он талантливый режиссер, прекрасный сценарист, продюсер. На мой взгляд, сын талантливее своего отца. Тот был приспособленец к этой жизни, а Саша – нет. Лиза работает в Афинах, она балетмейстер, причем не отказывается от подработок, занимается с учениками.

Внучка Ариадна (ей скоро 20) часто бывала у меня в детстве. Я отучала ее от слова «хочу», научила делиться. Когда Аришке было лет 7, я сказала, что все игрушки, которые есть в моем доме, надо раздать – подарить детям… Оставим две – левушку и собачку. Помню, поехали в Серебряный бор с плюшевым мишкой. А внучка смотрит, прижимает игрушку к себе и не может решиться, чтобы кому-то отдать. Вижу, идет женщина с малышом на руках. Предлагаю: «Вот подари этому маленькому, он пока ничего не понимает, но потом мама ему расскажет, что мишку ему дала одна добрая девочка». Аришка после этих слов еще сильнее прижала игрушку. Подошли, подарили медведя. Женщина вначале испугалась, а потом узнала, кто я, и приняла подарок. Прошло время, а Аруська мне все говорила: «А ведь правильно я тогда сделала». Звонит недавно: «Бабушка, я решила, что надо свой кусок хлеба иметь». Раз в неделю она зарабатывает 40 евро на карманные расходы (работает в кафе раз в неделю администратором). Учится в институте искусств на актерском факультете и еще параллельно в хореографическом училище, после которого сможет, как мама, давать частные уроки. Я Ариадне сказала, что ты умница, ведь неизвестно, какого мужчину встретишь, надеяться нужно на себя.

Муж – небожитель, а жена где-то внизу

…Сегодня особой работы у меня нет. Правда, недавно предлагали одну пьесу – вся целиком на главную героиню. Я подумала и поняла, что не выдержу такой нагрузки. Говорю: «Дайте мне вторую роль». Мне: «Нет, вы так молодо выглядите – только героиня». В кино я бы осилила, но на сцене не взялась. В сериалы тоже особо не зовут. Снялась в одном – «Макаровы» (под рабочим названием), сыграла бабушку, картина пока еще не вышла. Работы нет, поэтому по полгода я провожу у дочки в Греции.

Мне было 57, когда ушел из жизни Рерберг. Многие спрашивали, почему я больше не устраивала свою личную жизнь. Вот недавно один мужчина кокетничал со мной. Пытался понять, почему я живу одна. А я ему сказала: «Мужчины, которые мне нравились, кончились, а других мне не надо». Мне нужна гора, которой бы я служила. Я не вижу мужчин того уровня, которым бы я хотела готовить щи. Твой человек должен летать, а ты обязана дать ему необходимое топливо для полетов. Не приставать, не загружать никакими мелкими бытовыми делами. Он – небожитель, а ты где-то внизу. Так всегда была устроена семейная жизнь в России. Период мужчин в моей жизни позади. Сейчас я живу как хочу, и это счастье.