Ирина Воротынцева в шутку называет свой стиль «девочки в белых трусах», хотя, на самом деле, в своих фото раскрывает саму суть человека без фальши и прикрас. Минимализм в одежде и декорациях, отсутствие мейка — все это толкает зрителя заглянуть вглубь картинки.
Именно это когда-то подкупило глянцевые журналы — такие, как Vogue, HarpersBazaar, Marie-Claire. Они предложили начинающему фотографу выгодные контракты. Тяга к настоящему и живому теперь толкает Ирину на эксперименты и собственные смелые проекты.
- Какой была твоя первая фотография? Сохранилась она сейчас?
- Мои первые снимки не сохранились, но я помню ощущение, как мой мир изменил пленочный фотоаппарат «Зенит 122». Я фотографировала все, что видела. Этот процесс наполнял меня, воодушевлял. Но первую пленку я засветила, вторую — порвала. А вот третья пленка выжила.
Все 36 кадров я посвятила своему коту. Один из удачных снимков до сих пор хранят мои родители. А еще помню, как папа принес домой первую цифровую камеру, на тот момент это была массивная мыльница со смешным качеством, помню как баловалась и удивлялась тому, что кадры не кончаются. Кадры из памяти, конечно стерлись, но ощущения остались.
- Кто повлиял на твой эстетический вкус, кого можешь назвать своим учителем?
- Не могу выделить человека, который как-то повлиял бы именно на вкус. Были педагоги в университете, были знания и опыт, но эстетический вкус — это ваша насмотренность, способность анализировать мир. На вкус влияет количество и качество поглощаемой информации. Это и литература, и кино, и окружающий мир.
Задача автора — быть постоянно в состоянии любопытства, как ребенок: постоянно искать, смотреть, поглощать. Конечно, влияют и люди, но главный учитель — ты сам. И требовать все нужно с себя.
- Человек состоит из того, что его окружает, что он делает и видит. Каким было твое детство, которое наложило отпечаток на дальнейшую жизнь?
- Думаю, что самое сильное влияние на меня производило лето в деревне, а потом и на даче. Я вообще очень тяготею к природе. Мне кажется, нет ничего честнее и прекраснее дикой природы, без какого-либо человеческого влияния.
Я застала времена, когда еще не было повсеместного пластика. Все было максимально натуральным. Если забор, то это плетенка с виноградом, дома — деревянный пол, чугунная сковородка, рыбалка — из самодельных бамбуковых удочек.
Уже в сознательном возрасте, когда я была на даче, сделала серию пленочных фото с этими бытовыми предметами. Сложно описать все то, что сформировало и формирует меня. Наверное, речь о тяге к естественности и природный аскетизм.
- Как ты можешь охарактеризовать свой стиль?
- Он про простоту и искренность. Это, наверное, самое главное для меня: быть максимально честной с собой, зрителем, с тем, кого я снимаю. Не люблю фальшь, притворство. Думаю, именно это и привлекает моего зрителя, возможно, даже подсознательно: я не хочу его никак обмануть. Я хочу убрать все лишнее и поймать момент. Ваше творчество — это вы сами.
- Если мы говорим о естественности во всем, значит ли это, что на площадке у тебя нет стилиста и визажиста?
- Макияж и стиль зависит часто от самой съемки. Бывают разные условия и цели. Если снимаем бьюти-историю, то сложно игнорировать макияж. Но если говорить о частных заказах или когда я работаю напрямую с людьми, то прошу не краситься перед съемкой. У меня это даже на сайте указано. Мне нравятся чистые лица. Клиенты вынуждены соглашаться, так как это моя эстетика и мой подход. Я заранее предупреждаю об этом, таковы условия работы на персональных съемках.
- Какое название своему стилю работы ты можешь дать?
- Я обычно в шутку называю его «девочки в белых трусах» (улыбается).
- А что касается обработки фотографий, пользуешься ей и фотошопом?
- Да, я использую его. Люблю черно-белые кадры. Могу часами возиться и подбирать нужные мне тональности. В какой-то момент поняла, что почти все мои референсы и сохраненные кадры черно-белые. Книга с фотографиями дома такая же. Возможно, это дает кадрам ощущение кинематографичности и нереальности, мы видим мир цветным, монохром для нас непривычен. Для меня в этом есть некий дуализм, я показываю зрителю правду, но выглядит она все равно необычно.
- Какой у тебя принцип работы с моделью? Чтобы рассказать ее историю, наверное, нужно неплохо знать человека?
- Часто мы даже толком не общаемся. Врачу же не нужно быть другом пациента, чтоб сделать операцию на сердце, тут то же самое. Я должна быть профессионалом своего дела, моя задача — выстраивать гармонию кадра. Здорово, если вы с человеком чувствуете друг друга и понимаете с полуслова, это упрощает работу, но это не необходимость.
На частных съемках мы действительно общаемся, я прислушиваюсь, анализирую внешность, смотрю, где у человека какие зажимы, как он выглядит, когда расслаблен, какая у него пластика. С моделями же история другая, они профи, это их работа.
- Есть типажи, которые тебе особенно нравятся?
- Люблю стронгфейс — это такие немного унисекс лица. Но я не поклонница излишней красоты и кукольности.
- А как относишься к недостаткам внешности? Скрываешь их на фото?
- Обычно я обсуждаю с клиентом, есть ли какие-нибудь нюансы внешности, которых он стесняется и не хотел бы на них акцентировать внимание. Если человек очень просит что-то убрать, шрам или складочку на животе, конечно, я убираю, хотя всегда предлагаю сначала оставить все как есть и посмотреть, как это будет выглядеть на фото, а решение принять уже после.
У меня была история, когда девушка попросила немного уменьшить нос, комплексовала, но когда получила кадры, попросила ничего не делать, так как она понравилась себе. На творческих съемках я такого не делаю.
- Какой предпочитаешь фон для съемки? Как работаешь с ним?
- Если бы меня поставили перед выбором и дали задание остановиться на одном варианте, я бы выбрала белый. Мне нравится работать с человеком как с формой, когда нет ничего лишнего, ничто не отвлекает, плюс, если уметь работать со светом, то можно добиться огромного разнообразия оттенков.
- Идея подбирается под модель или наоборот?
- Всегда по-разному. Тут надо разделить модель и героиню. Модель подбирается под идею и должна вписывать в основную концепцию. Если я снимаю героя, то там история часто подбирается под конкретного человека. У героя могут быть определенные требования к одежде, макияжу и даже к тому, где мы будем снимать и как. Бывают очень капризные персонажи.
- Поделись историей создания какой-то интересной серии снимков?
- Я как-то давно делала проект «без фотошопа». Не могу сказать, что это вылилось во что-то серьезное, скорее, просто интересный опыт. Звала девочек на короткие сессии, где заранее говорила им, что не будут вообще ничего редактировать. Удивительно было то, что они очень свободно и комфортно себя ощущали, было будто больше доверия. Такое принятие неизбежности из серии: «Я согласилась, значит, уже прожила этот момент». В тот момент я для себя поняла, что в принципе люди не так уж зациклены на ретуши, от нее смело можно отказываться или хотя бы сокращать. В итоге я так и поступила.
- Сейчас в мире тренд на естественность. Ты ощущаешь это в работе? Какое, на твой взгляд, у него будущее?
- Полагаю, любая мода циклична. Все устали от нарочитой искусственности, утрированных форм. Это как маятник: достигло своего пика, пошло на спад. Все захотели естественности, нюдовый макияж, натуральные брови, минимум ретуши, спокойные цвета в одежде, отсутствие фильтров. Сейчас, кстати, уже начинаем качаться в другую сторону, естественность как тренд уходит.
- Но ты, работая с глянцем, знаешь, что журналам нужна «вылизанная картинка», так?
- Нужна стильная и продающая картинка, вылизанная она будет или нет, уже зависит от концепции и от самого автора. И даже от рынка. Если модель едет в Азию, то нужно больше пластмассовости, Европа такое не любит. Париж хочет одно, Италия другое, Япония — третье. Плюс, есть тренды и мода. Я вылизанную картинку не делаю, даже если этого требует заказчик. Мне нужно, чтоб всегда было ощущение небрежности. Естественность не бывает стерильной.
- Ты говоришь, естественность уходит. А какие тренды фешн-съемки придут на смену?
- Я наблюдаю сейчас тренд на ugly beauty — странность, сломанность формы. Не совсем моя эстетика, я все еще живу в мире Линдберга и Аведона с их монументальной красотой. Возможно, мне интересно более современное прочтение подобной красоты, но все равно эти проявления мне ближе. Не знаю, будет ли это снова в моде, но надеюсь. Циклам свойственно повторяться.
- За кем из коллег по цеху ты следишь? Что ищешь и находишь в их работах?
- Люблю работы Маттео Монтанари, Шарлоты Хадден, Бена Уэллера, Брайна Листона. Всех их объединяет близкая мне эстетика спонтанности и свободы, эффект подглядывания за реальностью, без внесения в нее каких-то инородных изменений. Фешн-фотография, близкая к репортажной.
- Кстати, о репортажах. В списках твоих моделей значатся Валерий Меладзе, DJ Smash, Полина Ауг, Юлия Пересильд. Как это — работать со знаменитостями?
- Очень много зависит от формата съемки. С кем-то мы снимали для глянца, с большой командой, все было заранее расписано. Там ты просто часть команды, которая делает свое дело, как слаженный механизм. С кем-то были рекламные проекты, афиши, кто-то приходит ко мне для личных съемок.
Люди все очень разные, есть простые и невероятно дружелюбные, легкие и готовые на эксперименты. Есть герои зажатые, требовательные, со своим представлением о том, как они должны выглядеть. Мне с такими бывает сложно. Задача фотографа в такой ситуации показать, что ты профессионал, что ты не навредишь, тебе можно доверять и искать точки соприкосновения. Я стараюсь не делить людей на знаменитых и обычных. Подход все равно должен быть одинаковый.
- Ты помнишь чувства, когда впервые увидела свое фото звезды на обложке журнала?
- Самая моя первая обложка журнала Hello. Мы снимали Альбину Джанабаеву и Валерия Меладзе. Альбину я уже снимала до этого несколько раз, так что на площадке было комфортно, у нас было то самое взаимное доверие.
Приятно, когда свою картинку можно потрогать или случайно увидеть в магазине. Но в карьере я шла к этому моменту поэтапно, поэтому восприняла это менее эмоционально. Я достаточно много снимала, прежде чем начала работать с печатными изданиями, так что, скорее, было ощущение нового старта в работе.
- А из твоих съемок запомнилась больше всего?
- Их много. Одна из ярких и смешных — для журнала Marie Claire в Италии. Снимали историю в Доломитовых Альпах. Планировалось, что будут зеленые заливные луга, солнышко, модель веселая бегает. Приезжем, а там сугробы по колено и пурга такая, что все вокруг белое, как молоко. В итоге прыгали с моделью по сугробам: я в кроссовках, она в трусах и пуховике, намотанном на талии, а сугробы буквально по колено. Потом все сидели по номерам и отогревались в душе.
- Важный вопрос для многих фотографов: цифра или пленка?
- Снимаю и на цифру, и на пленку. Мне повезло с пленки начать, у нее есть главный минус и главный плюс. Меньше права на ошибку, а когда свободы меньше, нам необходимо думать намного тщательнее, больше искать и буквально трудиться. Так что при равном потраченном времени опыт умножается на три. Это как выбрать карандаш или перьевую ручку, или использовать и то, и другое.
Я люблю иногда менять камеры и устраивать себе встряску, заставлять работать с непривычным или уже забытым инструментом. Добавляет интерес и то самое необходимое любопытство.
- Сейчас многие фотографы гонятся за последними техническими новинками в фотоиндустрии, ты относишься к таким?
- Камер у меня много. Могу на одной съемке снимать сразу на 2-3 разные, не говоря уже о том, что постоянно меняю объективы. Это и цифровые, и пленочные — они для разных задач. Сейчас в основном снимаю на Leica, пока у меня их два (sl2s и q2). В дальнейшем хочу прикупить еще одну модель.
Есть Canon 1dxII — рабочая «лошадка», выручает меня в сложных условиях. Есть пленочные Canon 1v, NikonL35, средний формат Pentax 67 и 645, и одна из любимых Olympusmui, на нее почти всегда снимаю в путешествиях.
Оборудование — это инструмент. Художник выбирает, каким инструментом ему удобнее всего работать и что он от него ждет. Если не умеешь рисовать, то не думаю, что заметишь разницу между детской акварелью и американской «danielsmith», а если умеешь, то справишься и с детской.
- Фотографу, как и любому творческому человеку, в какой-то момент времени приходится выбирать: искусство или деньги. Как ты считаешь: бизнес и творчество совместимы?
- Все зависит от того, как вы настроили свою работу. Если у вас получается оставаться в рамках своего видения, проявлять интерес к любой работе, то я отношу это к искусству. Бывает, что заказчик начинает тебя буквально ломать, вносит изменения в твою картину мира, тогда сложно. Нужно уметь интегрировать идеи заказчика в свою действительность.
Мне кажется в этом и есть основная составляющая коммерческого успеха для фотографа-автора. Взять чужое и непривычное, пропустить это через себя. Оставаться на одной плоскости с заказчиком, но говорить с ним уже на твоем языке. Если у меня не выходит, то в дальнейшем я просто прекращаю работу с тем или иным клиентом. Делать картинки только ради денег мне совсем неинтересно.
- И напоследок хочется узнать: какой он — проект твоей мечты?
- Хочу, чтобы все российские актрисы разрешили мне снять их такими, какие они есть. Без лишней фальши, в естественной среде, в простой одежде. Просто доверились на 100%. Это вызов себе, любопытство: смогу ли я убрать лишнее, показать что-то, что мы еще никогда не видели. Чтобы они были без макияжа, укладок — такая интимная красота, которая всегда была не для зрителя.