Бабушки новосибирской моды

Я работала в Новосибирском Доме моделей с 1958 по 1995 год. Начинала технологом в массовом цехе, потом 26 лет заведовала демонстрационным залом, занималась организацией показов. Кроме того, мы ведь много ездили по области и по всей стране. Во время выступлений бывало всякое: однажды приехали в какой-то дворец культуры, а у манекенщика обувь оказалась на одну ногу! А куда деваться? Так и вышел! Зрители заметили – смеялись и хлопали. Мне не до смеха было – за обувь, шляпки и аксессуары на показах я отвечала.

В штате постоянно было 5−6 девочек-моделей 44−46 размера, рост 172−179. В демонстрационном зале для публики проходили 8 показов в месяц, по понедельникам и средам. Билет стоил 5 рублей, зал на 70 мест. В показах участвовали не только штатные и приходящие манекенщицы. С 28-го по 34-й размеры все прошли через меня: я отправлялась за ними в детский сад и школу № 42 (теперь Гимназия № 1, – прим. Woman’s Day), которые были рядом. Малыши меня знали и встречали криками: «Дом моделя! Дом моделя!» Они приходили «на работу» с бабушками и те получали за них деньги. А еще у нас было много тряпочек – лоскутов и обрезков ткани. Детей я находила в детсаду и школе, а взрослых демонстраторов одежды – на Красном проспекте. Кто только не ходил у нас по подиуму! Например, Кашников Владимир Васильевич, ведущий специалист глазной клиники «Эксимер», когда был студентом мединститута.

В демзале бывали и так называемые творческие дни. Модельеры показывали свои рисунки, панно, куклы – они все были очень талантливыми людьми.

Я проработала в демзале до пенсии, и мне на смену туда пришла моя дочь Ольга. Она банковский работник, но с детства пропадала в Доме моделей, помогала мне и на выездных показах, все ее знали. Ольга заведовала демонстрационным залом до самого закрытия Дома моделей в 2003 году.

Наталья Доценко (Ткачук): «Дефиле означает марш»

Я в детстве хорошо рисовала и любила играть в куклы – до восьмого класса играла, шила и вязала для них одежду. К выпускному классу поняла, что хочу быть модельером и решила поступать в новосибирский техникум легкой промышленности. Однажды в журнале «Работница» я прочла статью Голиковой (Нина Голикова, главный художник-модельер Дома моделей на Кузнецком мосту, – прим. Wday’s), как будто для меня написанную. Она советовала: хотите стать модельером – сходите для начала в дом моделей в своем городе, чтобы понять, как создают одежду. И я пошла. А там пропускная система, но вахтер спросил: «Вы по объявлению?» Мне очень хотелось попасть внутрь, и я ответила «Да». Прошла, а куда идти, не знаю. На мое счастье в длинном пустом коридоре показалась молодая женщина, это была Светлана Овчарук, руководитель группы перспективного планирования. Она провела меня по цехам, все показала и рассказала, а на прощание пошутила: «Желаю, чтобы вы не поступили в техникум и пришли к нам работать манекенщицей, вы – яркая, образная девушка». Я обиделась и стала усиленно готовиться к вступительным экзаменам.

В техникум не прошла по конкурсу – на модельно-конструкторское отделение конкурс был 18 человек на место! Я от досады заявила комиссии: «Ну и не берите, меня уже в Дом моделей пригласили!» и пошла устраиваться на работу. Я не была красоткой, рост 170 см, 44-й размер, бедра 100 см намерили при поступлении – такой крупноразмерный подросток. Никаких школ манекенщиц в то время не было, я ничего не знала о профессии и в середине испытательного срока с ужасом поняла, что двери в этот в интересный мир могут для меня захлопнуться навсегда. Спасли меня наблюдательность и актерские способности: я перенимала приемы у опытных манекенщиц НДМ, многое подсмотрела в зарубежных журналах мод, которые были в методкабинете, а главное – всегда была готова много работать. Позже, параллельно с работой манекенщицей, выучилась на оформителя витрин, была очень увлечена этим делом, оформляла витрины в ЦУМе. А в Новосибирском Доме моделей я проработала 1969 по 2003 год, до самого его конца. В последние годы была режиссером показов.

Я ходила по подиуму до 40 лет. По понедельникам и средам, в 18:30, проходили показы для публики, на которые продавали билеты, остальные дни – выездные. Мы очень много ездили по стране, по предприятиям города и области. Показы в деревенских клубах проходили точь-в-точь как в фильме Шукшина «Живет такой парень»: «Наташа у нас студентка», а во время прохода между рядами нас зрители хватают за платье, щупают ткань, комментируют. НДМ показывал свои коллекции на ВДНХ в Москве, в ГДР на Лейпцигской ярмарке, в Японии, Болгарии, Китае.

Дисциплина в коллективе была железная. Между прочим, красивое слово дефиле означает марш, прохождение войск на смотре. За опоздание, прогулы, несоответствие профессиональным требованиям, например набор веса, увольняли. Много трагедий разыгралось у меня на глазах за эти годы. Девушки стремились в Дом моделей всегда, но немногие задерживались в нем надолго: не понравились художникам, не нашли свой образ. Мы делали себя сами: занимались спортом, много бегали, качали пресс, искали свою манеру держаться на подиуме, свой грим, свою прическу. Все сами! Самое главное в работе манекенщицы – завоевать расположение людей, желание работать с тобой, любовь, если хотите. А сделать это в женском коллективе, поверьте, очень сложно.

Я работала много – и цеховой манекенщицей, и на дефиле, ни разу за 44 года работы не взяла бюллетень. И не разу не пожалела, что не поступила тогда в техникум.

Ирина Авхимович: «Манекенщица – продукт скоропортящийся»

Дом моделей собирался ехать в Германию и дал объявление, что нужны манекенщицы. Я прошла кастинг, но не поехала, нужна была подготовка. Через две недели Дом моделей вернулся из Германии, я за это время прошла подготовку и сразу вошла в основной состав манекенщиц – тех, кто постоянно работал на подиуме. Рост у меня был средний – 174 см, у самых высоких девушек был 178 и 179 см, две их них уехали потом в Израиль, третья – в США. Вышли замуж и уехали. Я проработала 12 лет. Мы постоянно ездили с показами в разные города, потому что НДМ входил в пятерку ведущих в Союзе.

Нас было немного, и нас знали все. На показы Дома моделей набивалось столько народу, что люди стояли. Манекенщицам основного состава разрешали выкупать вещи из сезонной коллекции по себестоимости. Для нас специально шили обувь, помню, у меня были ботфорты и полуботинки, которых ни в каком магазине было не купить ни за какие деньги. Нам выдавали дефицитные колготки – пять пар в месяц. Каждая должна была сама создавать нужный для показа одежды образ – и теми средствами, которые могла раздобыть. У меня подружки учились в институте связи, а у них были студенты из Польши, которые привозили косметику и бижутерию. Все фарцовщики города несли все лучшее нам. Носилось все это только на подиуме, в обычной жизни нам не хотелось выделяться, мы не кичились своей избранностью – это была просто наша работа. Как говорила моя коллега Наташа Доценко: «Мы скоропортящийся продукт», поэтому каждой из нас надо было думать о том, что будет когда «продукт испортится», заниматься образованием и самообразованием, а на первом месте для всех были семья и дети.

Я не храню журналы НДМ и свои фотографии тех лет, наверное, у мамы на даче что-то лежит, но я давно их не пересматривала – все это осталось в прошлом. Правда, недавно знакомая из Тюмени мне прислала фото календаря Госстраха – я и вспомнила, что одной из первых в свое время снималась для рекламы. Тогда это было в новинку.

Маргарита Никифорова: «Ни разу не сидела на диетах»

Я работала преподавателем в индустриально-педагогическом техникуме, по образованию гидротехник, окончила Сибстрин. В 1985 году, помню, только что перестройка случилась, я увидела объявление на Доме моделей о том, что требуются манекенщицы 56-го размера. Пришла в назначенный день и увидела группу из 10−12 корпулентных дамочек. Я такого не ожидала, не понравилось мне и то, как всех по очереди выводили на помост в нижнем белье, измеряли. Но азарт взял свое, я тоже вышла и без стеснения задрала толстую кофту, чтобы с меня сняли мерки. Короче, из всех претенденток прошла я одна. Начала работать как цеховая манекенщица «на конструкциях», модели ведь разрабатывали для швейных фабрик.

У меня оказались идеальные пропорции и параметры 56-го размера, рост 164, какую модель на меня не наденут – один к одному, что нужно фабрике. Я боялась потолстеть, потому что все модели 56-го размера шили на меня, и все размеры должны были совпадать. И худеть было нельзя. Когда пошел «Гербалайф», меня продавец увидит, чуть не бегом навстречу: «Не хотите попробовать?» «Не хочу», – говорю. Ни разу не сидела на диетах, не люблю себя ограничивать.

Зарабатывала сначала немного, но постепенно узнала себе цену, меня все больше занимали и на показах, и на выездах, и на фотосессиях. Дом моделей ведь выпускал журнал с выкройками, я и на обложке была, и внутри. Когда впервые оказалась в демонстрационном зале, увидела полураздетых худых длинноногих девушек, обомлела и от их раскованности, а еще больше от обилия красивых вещей, которые были вокруг. Там было такое богатство, ведь в магазинах в то время просто ничего невозможно было купить! Помню, однажды была у нас съемка на набережной. И в этот момент подъехал автобус с немецкими туристами. Они подошли к нам, я немного говорю по-немецки, мы пообщались. Одна из туристок сказала: «На вас такое красивое платье, а в магазинах у вас продается что попало». Я за словом никогда в карман не лезла и ответила как есть: «А в ваших магазинах всего полно, но вы почему-то одеты кое-как!» В техникуме знали о моей второй работе, студенты делали комплименты, а коллеги – коллектив-то женский – завидовали по-черному: «Мы на педсоветах сидим, а она в это время по подиуму вышагивает!»

Показы нам ставила режиссер Людмила Селютина. Она учила ходить по подиуму, кружиться, показывать модель в нужном ракурсе, чтобы зрители успели рассмотреть все до мелочей. На показах выходили манекенщицы всех размеров, и 60-й был. Нас, корпулентных дам, или «три икса», как сказали бы сейчас, встречали и провожали аплодисментами. Работа таких внештатниц, как я, оплачивалась сдельно, по расценкам за каждый вид занятости: примерка – 3 рубля, показ на малом совете – 1,5, на большом – 3, показ на публике – тоже 3 рубля. У меня набегало 170−180 рублей в месяц.

За все время работы мне удалось купить в Доме моделей всего пару вещей: то, что шили на меня, покупали потом жены городского начальства. Специально ходила в магазины посмотреть на вещи, которые шили на фабрике по нашим моделям. В серийном производстве их трудно было узнать, до цели – до потребителей – они доходили совсем не такими: и ткани попроще и поплоше, и интересных деталей поменьше.

Наталья Минаева: «Обкроились – зовите Наташу!»

Я проработала в НДМ с 1972-го по 92-й год. Пришла девчонкой после 10-го класса, не поступила в НИИЖТ, меня сразу вытолкнули на подиум. Сколько раз, бывало, слышу, модельер говорит: «Обкроились – зовите Наташу!» Я худая была: 44-й размер, 170 см.

Рабочий день у манекенщиц начинался в 08:30. Валентина Эдуардовна Грицюк стояла у входа с часами, опоздания не приветствовались. Ее муж, знаменитый художник Николай Грицюк, в 50-е годы недолгое время работал в Доме моделей. Когда я впервые увидела Валентину Эдуардовну, ей было лет 45, мне тогда казалось – очень преклонный возраст. Элегантнее женщины, чем она, я не знала. Валентина Эдуардовна была ведущей показов и нашей начальницей. У нас была своя комната, нам туда звонили модельеры, вызывали на примерку. Зимой делали коллекции летние, летом – зимние. Зимой на примерке часами мерзнешь в сарафане – отопление было неважное, летом – на тебе строят пальто, начиная с ватина, заканчивая роскошным мехом. И круглый год вся в иголках!

Оклад у штатных манекенщиц был маленький: в первый год работы – 78 рублей, потом – 85 рублей плюс прогрессивка раз в квартал. Можно было подработать на трикотажной фабрике – 38 рублей в месяц. Приходящие манекенщицы были на сдельной оплате. Трудно было выкупить модели, которые были сшиты на нас, очень редко что перепадало. У нас не было ни визажистов, ни стилистов, белье покупали на барахолке и, как все советские женщины, красили глаза тушью за 40 копеек. Помню, поехали на Лейпцигскую ярмарку. Как готовилась поездка, отдельная история: анкеты, списки, инструктаж, хотя ГДР – страна дружественная, социалистическая, меньше, чем втроем по городу ходить нельзя. Ехали на поезде Москва – Берлин, потом до Лейпцига электричкой. У нас до показа коллекции была неделя на репетиции. Конечно, мы ходили смотреть, как работают коллеги из других домов моделей, не только отечественных. Наш художник Наталья Николаевна Брежнева все восклицала: «Какие аксессуары!» Но и мы не подкачали. На показ сибирской моды в советский павильон пришел Эрих Хонеккер – генсек их партии, вроде нашего Брежнева. Нам потом передали подарки от него: мыло и книжки.

Мы ездили с показами по районам Новосибирской области, выступали в проектных институтах накануне 8 Марта, был у дома моделей маленький автобусик для таких поездок. «Манекенши приехали», – говорили про нас колхозницы. Между прочим, в первые годы моей работы показы проходили под живую музыку: контрабас, аккордеон, что-то еще – играли студенты консерватории.

Наша профессия в то время считалась престижной, но не очень приличной. К вахте то и дело подходили мужчины, которые знакомились на улице с «манекенщицами». Нас за такое поведение сразу бы уволили. А нам это было и не нужно, почти все были замужем, да и служебные романы, заканчивающиеся свадьбами, случались. На моей памяти двое из трех демонстраторов одежды, женились на наших девочках.

Я и беременная на показы выходила. Так получилось, что тогда четыре манекенщицы сразу оказались в положении, на нас даже специальную коллекцию делали. Думала, до старости буду по подиуму ходить. Но выпала из обоймы: нужна была семье, потом внук родился, он сейчас уже институт закончил.

Галина Лежепекова (Юстус): «Модельеры проводили показы на валерьянке»

Ведущей показов в НДМ очень долгие годы была искусствовед Валентина Эдуардовна Грицюк. Они с мужем, знаменитым художником Николаем Грицюком, приехали в Новосибирск в 1952 году, поработав после текстильного института в Ленинградском Доме моделей. Николай Демьянович был модельером, а Валентина Эдуардовна «манекенила».

Моя семья переехала из Николаева в Новосибирск, когда я училась в 9-м классе. Я окончила в Николаеве курсы кройки и шитья, любила придумывать и шить себе наряды и, узнав, что в Доме моделей каждую неделю проходят показы, пошла посмотреть. На меня очень сильное впечатление произвело, как Валентина Эдуардовна представляла каждую модель, рассказывала о тенденциях в моде. Невысокого роста, худенькая, с простой прической, волосы с красивой сединой, на губах неяркая помада – это была очень элегантная и обаятельная женщина.

Манекенщицы и ведущая представляют зрителям во время показа красивое лицо моды, за перегородкой, отделяющей подиум от зрительного зала, модельеры находятся на грани нервного срыва. Когда приятельница моей мамы, работавшая в одном из цехов НДМ, узнала, что я пришла работать туда модельером, то сказала ей: «Пусть Галя бежит оттуда, пока молодая. Они же во время показов все белые, как полотно, проводят их на валерьянке!» Мне не довелось услышать, как Валентина Эдуардовна представляла мои модели, потому что я, как и предсказывала приятельница мамы, глотала в это время валерьянку. Дом моделей создавал каждый год десятки моделей для швейных фабрик, но на производстве от созданной тобой модели мало что оставалось, очень тяжело было пережить это.