Дмитрий Нагиев: у меня есть комплекс маленького роста

Дмитрий, вы так много снимаетесь, что невольно закрадывается мысль, будто решили все деньги мира заработать…

Шон Коннери в одном фильме сказал: «Что можно купить на семь миллиардов, что нельзя на один? Зачем тогда тебе семь?» И это правда. Люди зарабатывают огромные деньги, но наступает момент, когда по идее тебе их уже в этой жизни не потратить. Просто физически это становится невозможным. Даже дети твои не успеют. И тем не менее эта машина продолжает молотить. Та же история с работой. Если думать только о том, что ты сделал себе имя и помелькал на экране, можно было бы уже и остановиться… И тем не менее те, кому везет, продолжают работать. У меня еще и другая история. Меня так долго не снимали, что когда стали писать под меня, я стал страшно бояться выпасть из обоймы. Поэтому продолжаю молотить и молотить.

Но как вы все успеваете?

Экономлю на тех, кто нуждается в моем внимании: на родных, близких. Если воровать у них несколько часов каждый день, тогда можно сниматься в 50 проектах параллельно, что в общем-то не является хорошим примером для подражания. Я вот вечером сажусь на горшок и думаю: в моем случае именно поза орла больше всего располагает к раздумьям, от чего можно отказаться. «Голос»? Определенно нет, очень хороший проект. «Две звезды»? Тоже нет. Перестать быть членом жюри КВН? Нет уж, я об этом всегда мечтал. А это ведь тоже отдельные прилеты, отлеты. «Два отца и два сына»? Сомневаюсь. Люди старались, писали, получилось достаточно прилично. От чего еще? От полных метров? Но когда звонит уважаемый мной Анатолий Максимов и предлагает поучаствовать в картине «Курьер из «Рая», отказываться смешно. Нет таких проектов, которые можно было бы безболезненно вычеркнуть, поэтому я продолжаю работать. Экономя при этом сначала на близких, потом на здоровье.

А вот его-то и за семь миллиардов не купишь…

Внутренне я молод, но тело уже подводит. Недавно коленка начала скрипеть. Ничего, прискрипится, думаю я. Со сном у меня уже давно проблемы. На протяжении последних двух лет спать получается только по пять часов. Я лучше поменьше поем, но поменьше поспать для меня – трагедия, которую сегодня я воздвиг в рамки культа. Сейчас я нахожусь в положении бегущей в колесе белки. Знаете, как говорят, белка сдохла, а колесо еще какое-то время крутится. Пока еще, слава богу, белка бежит, плохо, правда уже, прихрамывая, в соплях и слюнях, но пока еще бежит.

И в чем же кайф тогда?

Вы меня сейчас вводите в состояние депрессии. Я согласен, что любой здравомыслящий человек уже давно бы послал все куда подальше, сидел на берегу пусть не океана, хотя бы озерца и играл на дудке. Но это история не про меня. Тем, кому повезло быть в обойме, отказаться не могут.

Вы как-то сказали: «Есть у меня одна черта – стремление к идеалу. В профессии, во внешности, в отношениях». В какой из этих областей, на ваш взгляд, вы этого идеала достигли?

В отношениях с людьми я вообще достаточно скуп. У меня очень ограниченный круг, у меня нет друзей, с кем я мог бы поехать на рыбалку. Да и я вообще не люблю рыбалку и подобное времяпрепровождение. Может быть, конечно, я тем самым оправдываю их отсутствие. Но на сегодняшний день у меня нет ни рыбалки, ни друзей, с которыми я мог бы туда пойти. Вся дружба так или иначе сводится к рабочим моментам. Может быть, это неплохо. С моим другом Игорем Лифановым мы видимся нечасто, но оба знаем, что мы друг у друга есть. Для меня это важно.

В работе и внешности к идеалу близки?

Я сейчас вдруг превращусь в короля банальности и скажу, что в профессии нет предела совершенству. И я пытаюсь себя убеждать, что в моем возрасте я только в начале пути. Может быть, я пытаюсь себя обмануть. Что касается внешности, смешно при росте 174 см говорить об идеале.

Но зато женская половина считает вас секс-символом!

Просто не каждая видит меня голым. Все-таки Комплекс не очень высокого человека у меня всегда присутствовал и присутствует. Может быть, сейчас уже это не столько комплекс, сколько досада. Я над этим раньше особо не задумывался, но именно сейчас понимаю, что может быть это и стало отправной точкой моего желания достичь чего-то. Как мужчина, несостоявшийся на любовном поприще, пытается добирать солидности и мощи большой машиной, я, может быть, пытаюсь работами прибавить себе роста.

А вообще, я никогда не делал ставку на внешние эффекты. Я не хожу около бассейна в стрингах, а все-таки пытаюсь еще копаться внутри себя. И что-то выдавать помимо внешности.

Комплекс роста

Что, по-вашему, делает мужчину сексуальным?

Мужской стержень, не знаю, правда, есть ли он у меня. Но мужчину легко сразу определить по какому-то внутреннему мужскому содержанию. Не мужицкому – я ненавижу это слово, мужик, баба – это рудименты отсутствия воспитания в этой стране. Именно мужской стержень.

А в вашем сыне он есть?

Думаю, что Кирилл хотя бы знает, откуда он растет и что его надо выращивать и поливать. То, что он с детства был мужчинкой, – это совершенно точно.

Кирилл пользуется успехом у девочек?

Наверное, да. И что отрадно, его окружают достаточно умные женщины, которые интересуются им не из-за фамилии или успеха. Они понимают, что эти вещи ничего не решают. Тебе ложиться спать прежде всего с человеком.

Кириллу – 23, можно уже и жениться… Эта мысль пугает?

На сегодняшний день мне важно, чтобы он стал на ноги как актер, потому что при достаточно приличном таланте хочется еще, чтобы на него обратили внимание. А когда он решит создать семью – это абсолютно его дело, здесь я – сторонний наблюдатель.

Потому что для вас самого всегда карьера стояла на первом месте?

Для меня работа важна, но если в моей жизни нет любви, тогда все теряет смысл.

Выбор близких

Вот только о любви вы не рассказываете. Вам настолько важно поддерживать этот образ секс-символа?

Есть образы, а есть люди. Когда в интервью гомосексуалист рассказывает о своих блондинках – это образ. Он рано или поздно разрушается. У меня нет образа, я – это я. Поэтому мне не так сложно что-то там поддерживать. Какие-то штрихи. Подбрил бородку – и готово. Я мало что в жизни играю. Не очень люблю душевную проституцию, когда все на продажу и идет постоянная игра. Ко мне это не относится, поэтому у меня что-то иногда получается, что-то нет. Я – это я.

А мне казалось, когда человек не говорит прямо, женат он или нет, – это и есть образ…

Это просто моя личная жизнь. Я не отношусь к тем людям, которые рассказывают, как зачал ребенка, с кем поехал на Мальдивы, я не фотографируюсь в ковше экскаватора на поле битвы. Мне это претит.

Выглядит же так, будто вам страшно, что у женатого артиста меньше поклонниц будет.

Это клише: если не говорит, значит, хочет подстегнуть популярность. Я по другой причине это делаю. Я выбрал себе профессию сам, сам захотел путь софитов, популярности. А мои близкие этого не выбирали и не виноваты в том, что ко мне повышено внимание. Пришло время, и я сейчас с удовольствием говорю о своем сыне, потому что он тоже выбрал себе такой путь. Все остальные – моя мама, родные, близкие – этого не хотят.

Вам этот путь софитов дался нелегко. Какой совет дать сыну, чтобы ему было проще?

Поздно делать аборт, когда мальчику уже 23. Сейчас уже сложно что-то говорить, теперь можно только тонко, робко намекать или подсказывать. Вопрос в том, поймет это мужчина или нет. Я далек от того, чтобы учить. Могу лишь подсказывать. К сожалению, в мои 23 года не было таких людей, кто мог бы дать такой не аморфный метафизический совет о том, что нужно быть хорошим человеком, а какой-то конкретный. Я все-таки нахожусь внутри индустрии и могу дать такой совет. И если он из десяти хотя бы половину одного воспримет, то может быть, будет проще, чем мне.