Татьянин день: звезды о самых ярких моментах из студенческой жизни

Наверное, самым сложным было наладить быт в общежитии. До восемнадцати лет меня опекали родители. Переезд в Москву резко выкинул меня в открытый космос самообеспечения. Нужно было встроиться в бурный учебный процесс. Успевать читать, репетировать, делать упражнения по речи. Говорят, у меня был прибалтийский говор, с помощью которого я пытался найти общий язык с однокурсниками.

Но в начале учебы были, конечно, и положительные стороны. Мне крайне важно было понять, где я оказался, я особо пристально изучал столицу. Много гулял или просто садился в первый попавшийся автобус и ехал в неизвестном направлении. И теперь с гордостью могу сказать, что я помню Москву без Третьего транспортного кольца. Помню гигантский котлован «Москва-сити», ТЦ «Охотный ряд». Тогда на Тверской улице на месте нынешних бутиков были еще булочные, пельменные и чебуречные. Опаздывая на утреннюю лекцию, запросто можно было заскочить в продуктовый и купить себе перекус на день.

Видимо, из-за моей внешности у меня часто случался подобный диалог:

И в финале на лице собеседников всегда возникала ироничная улыбка. Я не понимал почему. Время, проведенное в Москве, мне казалось вечностью. За первые полгода я похудел на двадцать килограммов. Такая была моя цена адаптации. Учеба была настолько плотной, что я только через восемь месяцев вспомнил, что не был в парикмахерской и что у меня волосы уже до плеч. А еще в то же время случился дефолт. И было вообще непонятно, что сколько стоит. Так что иногда было проще голодать и не ходить в магазин, чтобы тебя ненароком не оставили без средств к существованию.

Все четыре года учебы на курсе Олега Павловича Табакова мне финансово помогали родители. За что им низкий поклон! Не могу сказать, что я голодал. На пельмени и колбасу хватало. Страшнее было в принципе тратить, потому что ценники в магазинах менялись в день раза по три. И, конечно, Олег Павлович подкармливал. Ежемесячно нам выдавались средства и водитель на «Газели». Особо уполномоченные однокурсники ездили на базар закупаться гречкой, макаронами, овсянкой. На каждом зачете, экзамене по актерскому мастерству перед обсуждением происходил ритуал. Мы, студенты, отыграв свои отрывки, ждали экзекуции мастера. Вместо этого распахивались двери, и в аудиторию входили грузчики с коробками. Первый раз меня это обескуражило. Показалось, что это очередной спектакль. На самом же деле в этих коробках была еда: пироги, расстегаи, салаты, куриные котлеты с пюре… и морс. Всегда много морса. Олег Павлович всегда пил морс. Так что нас сначала кормили, а потом уже ругали. Это ведь тоже было своего рода частью учебного процесса. Не словами, а поступками, собственным примером. Между строк… Сначала обласкать, потом уже и голову с плеч кому-то, а кому-то предложение в театре играть. Но сперва всегда кормить от души!

Но в Ригу я так и не уехал. В отличие от своих однокурсников я полтора года пытался понять, куда я попал и что такое актерская профессия. Ведь надо признаться, я поступил в Школу-студию с первого раза, особо никогда не стремясь быть актером. Но спасибо педагогам, которые в меня поверили. С третьего курса уже начал сниматься и играть во МХАТе. Главное, чему в житейском плане меня научили студенчество и жизнь в общежитии, — забота о ближнем. Думать в первую очередь о партнере по спектаклю, о соседе по комнате. Чего я и желаю всем читателям «Антенны» и Wday.ru!

Александр Бухаров, актер:

– Как-то у меня под Новый год случилась импровизированная свадьба. Проснулись в общаге ВГИКа вчетвером с друзьями, и я пошел к девчонкам за едой. И мне открыла дверь девушка. На тот момент мне показалась необыкновенной красоты. Она приехала в гости к подруге. И я тут же влюбился в нее, пришел к своим парням и сказал: «Ребята, сегодня я женюсь!»

Заслали в комнату девушки сватов. Бедная девочка не понимала, что происходит. Но все поддержали игру, принесли откуда-то несчастной девчонке свадебное платье, мне — красивый костюм. Придумали разные конкурсы, выкупали невесту, обливались на балконе лестничной клетки водой при сильном морозе… Насобирали еды — консервов, хлеба, накрыли столы в коридоре. Нас посадили как жениха с невестой, полночи отмечали свадьбу, говорили тосты, кричали: «Горько!» Надо ли говорить, что девушка была в шоке.

Не помню сегодня даже, как ее звали. По-моему, Женей. А наутро я проснулся под боком с другом Володей Капустиным, никакой брачной ночи у меня, естественно, не было. Вспоминаем, что происходило, все со смеху укатываются, а мне стыдно. Ребята говорят: «Иди проверяй свою невесту». Я захожу в комнату, спрашиваю: «А где Женя?» Подруга ее отвечает: «Она слегла, заболела». Оказывается, у бедняги случился нервный срыв. Весь день ее выхаживали… Конечно, никакого продолжения этой истории не было, Женя уехала. А я уже 24 года счастлив со своей женой Леной. 

Денис Матросов, актер:

– Студенческие годы были прекрасными, успевали и поучиться, и порепетировать, и погулять. Ближе к сессии нам не давали репетировать, чтобы мы занимались, выгоняли из Щепкинского училища, так мы к окну приставляли лестницу, залезали в здание и продолжали.

Мне повезло с педагогами, они были замечательные. Помню, во время поступления у нас в квартире человек 30 постоянно тусовались со всех театральных институтов, мама принимала всех. А в 90-е это было очень сложно. Не знаю, как она умудрялась всех кормить. Да и на выпускной дома собралось в нашей хрущевке больше 60 человек. Причем соседи у нас были суровые, после 10 часов шуметь было нельзя, иначе могли вызвать милицию. А тут, видно, им понравились наши песни, и они не жаловались на нас. 

Полина Лазарева, актриса:

– В первом же семестре первого курса в ГИТИСе я неудачно упала на репетиции, растянула связки, на ногу мне наложили гипс. На носу был первый экзамен по мастерству, мы делали пародии на оперных певцов, я изображала грозную и грузную тетку, сурово глядела в зрительный зал и открывала рот под фонограмму. Все вместе это выглядело забавно, и мне очень не хотелось пропускать показ из-за своей негнущейся ноги.

В итоге нашли такой выход из положения: в зале ненадолго выключался свет, меня, как тумбу, выносили мои однокурсники и после выступления так же уносили обратно за кулисы

Дмитрий Ульянов, актер:

– Помню, во время сессии, когда надо было сдавать общеобразовательные предметы, мы начинали готовиться в самом конце. Полгода с удовольствием занимались репетициями, а тут надо было уже садиться за книги. И мы придумали такую систему — каждый готовил свою тему, потом собирались в общежитии и рассказывали всем, что прочитали, к примеру, по зарубежному театру. Причем, чтобы хорошо все запомнили, мы переводили все на доступный молодежный язык. Скажем, в мифах Древней Греции надо было знать, как убили того или иного героя, это было четко описано в книге. Мы акцентировали внимание на этих нюансах, чтобы преподаватель понял, что хорошо знаем произведение. Разыгрывали буквально друг перед другом сцены битвы. Поэтому все хорошо запоминали и хорошо сдавали сессию. У нас была специфическая студенческая жизнь. Ведь мы практически круглые сутки находились в Щуке. Порой перед показами репетировали ночами. Один из педагогов как-то на репетиции задремал, увидели, что спит, а он в зале единственный зритель. И в какой-то момент мы перестали произносить текст, подумали, что, может, он специально закрыл глаза. Но тут вдруг он проснулся, начал хохотать и делать вид, что он просто так нас проверял.

Мария Кожевникова, актриса:

– Студенчество — счастливая пора, но в ГИТИСе очень трудно учиться. Занимались мы по 24 часа в сутки. Смешно было то, что мы настолько жили творческой жизнью института, что даже ночевали на матах, так что у нас почти весь курс переженился. Правда, потом развелся! Все были молодые, гормоны играли, кроме друг друга, никого не видели. Даже те, кто имел возможность доехать до дома, утром уже возвращались обратно. Вспоминаю одну смешную историю. В каком-то семестре мы изучали пародии, и нас освободили от занятий и дали дней десять, чтобы просмотреть видеокассеты и сделать сценку. А у меня в это время была большая любовь, которая жила в Челябинске. Я улетела туда, забила на задание… И вот я вернулась за день до экзамена по пародиям, а я никогда этого делать не умела. Мне в жизни никогда не хотелось быть ни на кого похожей. И пародировать мне было сложно, потому что я думала, что у меня такое ярко выраженное «я», что мне трудно подстраивать под кого-то свои мнения, ощущения.

Тогда я решила: включу радио — какая песня первая пойдет, такую пародию и сделаю. Включаю, а там в первый раз исполняет песню Глюк'oZa — такая мультяшная, беленькая, с хвостиками, собаками. Попросила парней, чтобы они сыграли мне доберманов, сама додумала образ — и это было достаточно смешно. Все видели, что я не особенно старалась, в отличие от других, которые по 20 часов перед зеркалом пытались воспроизвести точную мимику и движения. Один мальчик, например, филигранно сделал Людмилу Гурченко с ее удивительными руками. И вот подошла моя очередь, я вышла, даже не доучив песню до конца. Открывала рот, говоря «двадцать три, двадцать четыре», как меня научили, чтобы было непонятно, что я не попадаю в слова. Я ожидала получить двойку или тройку, потому что нельзя так относиться к учебе. Но вдруг председатель комиссии объявила, что может поставить отличную отметку только Кожевниковой, а остальным — четверки. Мне показалось, что меня разыгрывают. Наступила тишина, все ведь знали, что я просто схалтурила. В эту секунду, как говорится, вся жизнь пролетела передо мной. А она продолжила, что только Кожевникова поняла, что надо посмеяться над героем, а не изобразить его так, чтобы было невозможно отличить от оригинала. Нужен был юмор, а не копия. Так что я оказалась молодец со своей халтурой, одна получила пятерку. Когда расслабление актерское происходит на сцене, то часто получается лучше, но однокурсники потом со мной долго разговаривали через губу.

Владимир Винокур, юморист:

– Будучи студентом ГИТИСа, подрабатывал в Московском цирке на Цветном бульваре. Мне повезло попасть в программу, где был Юрий Никулин.

Я сдружился с Юрием Владимировичем и был вместе с ним до самого его финала. Единственное, что он мне говорил, когда я уже стал известным: «Ты меня, мальчик, обманул. У нас Кобзон пел — стал певцом. А ты у нас пел — стал клоуном, ты меня подсиживаешь». Это было интересное время, и мы были молодыми. Все зачеты и экзамены я сдавал на чувстве юмора и обаянии, даже итальянский язык. 

Алексей Куличков, телеведущий:

– Студенческие годы прошли в удовольствие, так как занимался любимым делом. Учился на театральном факультете Саратовской консерватории. Жил в общежитии, так как приехал из Пензы. Говорят, что до сих пор многие вспоминают наш курс и шутки. Так как был парторгом (партийный организатор. — Прим. «Антенны») факультета, у меня была очень уютная комната с коврами и холодильником. Когда настало время всем разъезжаться после окончания учебы, думал, куда его можно деть. Выставил его на подоконник и устроил аукцион. Назначил цену в 100 рублей, но никто не захотел покупать. Тогда решил, что он не достанется никому, и сбросил его со своего окна четвертого этажа. Как-то подшутили над студентами и заложили кирпичами ночью проем входной двери в общежитие!

Все меня вспоминают по лысине и бородке. Мало кто знает, что я носил каре ниже скул. Поступив в театральный, стал лысеть. Давно хотел подстричься, но руководитель курса Александр Григорьевич Галко был против. Побрился наголо перед финальным спектаклем. Думал, что выпускаемся, диплом уже в кармане, ничего за это не будет. Во время празднования окончания учебы мастер сказал: «Больше всех меня удивил Алексей. Если бы ты побрился раньше, выгнал бы тебя!»

Ирина Слуцкая, двукратная чемпионка мира по фигурному катанию:

– Обучаясь в Московской государственной академии физической культуры, очень любила анатомию. Это был единственный предмет, на который летела сломя голову. Нравилось работать с натуральным материалом без перчаток. Как-то раз пришла на зачет по теме «Мышцы ног». Есть в бедре одна мышца, которая лежит глубоко. Осматривая сверху, ее можно не увидеть. Так вот, вышла к столу, передо мной нога. Преподаватель попросил показать именно эту мышцу. О, подвох! Но я-то знаю, где она расположена. Раздвинула мышцы, а той самой не обнаружила. Педагог: «Студент, смотрите внимательнее!» Подумала, может, она завалилась куда-то. Опять руками все разрыла: «Нет здесь такой мышцы». Экзаменатор уже грозился поставить незачет. Третий раз начала ее искать. Волновалась, не могла понять, как же так! Ведь я все учила, все знаю. В общем, так и не нашла эту мышцу. На что педагог объявил незачет. Потом подошел к столу и действительно не нашел ее. В итоге я была права!