— Я росла в творческой семье. Увлекалась рисованием, ходила в кружок – папа же художник. Он давал краски, мольберт, ставил натюрморты, и мы с ним рисовали. Знаете, у меня получалось, и очень неплохо, а сегодня фантастически рисует дочь Настя – тут я с ней рядом не стояла. Папа надеялся, что я пойду в художественную академию.
…Родители развелись, когда мне было четыре года. Хорошо помню, папа сидел на ванне и, натягивая носки, сказал: «Дочь, я ухожу, не плачь, вырастешь и все поймешь. Для меня ты останешься самой любимой». И я выросла и все поняла. Новая жена отца Таня посвятила ему всю жизнь. У меня не было обездоленного или неполноценного детства, ощущения предательства со стороны отца и ревности к его Тане. Я знала, что папа не бросил, помогал и советами, и материально. Жили мы рядом, дома стояли через Садовое кольцо.
Таня ни разу плохого слова не сказала о маме. Говорила: «Я никогда не заменю мать, она у тебя лучшая. А я для тебя буду самой хорошей подругой». Этим и подкупила, я подружилась с ней, доверяла тайны, советовалась. Конечно, теперь понимаю, что маме чисто по-женски было не очень приятно, что я общаюсь с Таней, но мне она об этом не говорила.
Мама так и не вышла замуж. Ушла в работу, а моим воспитанием всецело занималась бабушка Анастасия Трифоновна: строгая, но справедливая. С ней мы ездили в Сибирь в деревню Изюмовка. Там такой колорит – природа, коровы, лошади… Мне было 20 лет, когда бабушка умерла на моих руках, мгновенно – тромб оторвался. Мне больно до сих пор. Я сильно переживала, не могу забыть ее и не скажу, что время – хороший лекарь. Тогда решила, если у меня когда-нибудь родится дочка, назову ее Настей.
Наташи Ростовой из меня не вышло
Училась я в 20-й спецшколе с углубленным изучением языка, должна была поступать в иняз, готовилась к экзаменам… Но за два месяца до выпускных сказала: «Никакого иняза, пойду в театральный!» Мама поначалу была против: актерская профессия крайне зависимая. Но сопротивлялась недолго и начала заниматься, увидела во мне Наташу Ростову, и мы сделали программу. Когда же я пришла в ГИТИС на курс к Евгению Николаевичу Лазареву, который знал меня с детства, он сказал: «Я тебя по блату, конечно, пропущу на третий тур, чтобы было время поменять программу. Ну какая ты Наташа Ростова? Ты Горький, Чехов…» В Театре Моссовета был чудесный педагог Владимир Федорович Гордеев, и за пять дней мы с ним полностью все заменили. Так что пришла на экзамен совершенно другим человеком, читала Чехова – чудовищный отрывок из рассказа «В овраге», где героиня кипятком шпарит младенца из-за наследства. И поступила. А через много лет, кстати, вновь показала именно этот отрывок Питеру Штайну во время кастинга на спектакль «Орестея» и тоже получила роль.
Рожала одна – тяжелейший момет
Развод родителей никак не отразился на моей детской жизни, но когда выросла, появился «пунктик»: у меня обязательно должна быть полная семья. Может, поэтому сейчас я четвертый раз замужем.
…Первый раз вышла в 21 год за младшего брата Катерины фон Гечмен-Вальдек. Через три года мы расстались, но у нас прекрасные отношения.
С отцом Насти мы не были официально расписаны, но и его я считаю мужем, мы ведь жили и планировали ребенка. Ну встретил он на фоне моей беременности тощую длинноногую стриптизершу из ночного клуба… С ним я не общаюсь. Выгнала его на шестом месяце, рожала одна – тяжелейший момент моей жизни. Когда в роддоме Настю в первый раз принесли, я заплакала: маленькое личико было копией ее биологического отца. От меня ничего! Но со временем дочь стала похожа и на меня, и на бабушку. В тот период не было ни работы, ни денег. Наняла няню, продавала папины картины. Крутилась как могла. За 20 долларов ездила на озвучку, держа на руках маленькую Настю.
Потом появился Саша Хаиров. Я повела крестника в школу в первый класс, а он свою старшую дочь Настю в параллельный, так мы встретились на линейке. Когда он появился, моей дочке было два года, и она называла его папой (и до сих пор так зовет). Получилось, что две дочери после развода с женой на какое-то время остались с Хаировым, поэтому жили мы все вместе. Саша очень любил спорт и погрузил в него и меня. В переносном смысле надел мне боксерские перчатки, которые пригодились потом в жизни. Спорт ведь сильно кует характер. За что ему и благодарна. Брал «на слабо». Я участвовала в соревнованиях по триатлону на Истринском водохранилище – это был ужас. Плыли, потом в горку с велосипедом, а затем бежали по воде, гальке – кошмар. В другой раз ехали 93 км. Еще участвовала в соревнованиях по тяжелой атлетике (жим ногами). В первый год сделала 280 отжиманий, а на следующий приехала одна накачанная тестостероном баба и выполнила 300. Я: «Мне слабо? Нет!» И сделала 320! С ужасом вспоминаю, когда уже на 150 начали отниматься ноги. Думаю, надо уйти в астрал. Ну сделай на один отжим больше, чем та женщина! Нет, я умудрилась на 20 – до судорог. В конце снимали со станка и растирали ноги. А обступившие тренеры сказали: «Вот именно так мы и выиграли Великую Отечественную войну».
Ревность Саши переходила всякие границы
С Сашей мы прожила восемь лет, и в итоге он убедил меня сменить фамилию: «Вот забей в интернете „Ксения Талызина“. Ты выйдешь 159-й, а Хаировой станешь первой». Я возражала: «Как же, моя мама – актриса!» А он: «Касиус Клей на пике своей карьеры стал Мухаммедом Али». И еще сказал, что «талыза» в переводе с татарского – полено, оглобля, а Хаирхан – завоеватель. Я и поддалась на уговор. Маме долго не говорила, боялась, а когда сообщила, то услышала в ответ: «Я этого ждала, значит, пришло время». Фамилия папы – Непомнящий – как-то, согласитесь, несимпатично звучала бы.
А теперь мне приятно, когда в конце съемок говорят: «Ксения, мы только сейчас узнали, что вы дочка Талызиной». Шлейф мамы отошел. Ведь это мамина жизнь, ее наработанное. Так почему я должна все это нести за собой? А с Сашей пришлось расстаться. Он был очень ревнивым. Но, как оказалось, у самого рыльце в пуху. Знаю, что мужчины – собственники, но в данном случае собственничество Саши переходило всякие границы. Ревновал и к профессии, считая, что не надо ею заниматься, тем более она больших денег тогда не приносила. Раз он поднял руку, я простила, сказала, если такое повторится, то будет концом нашей совместной жизни. И когда подобное вновь случилось, я сдержала слово, выставила вещи в коридор. Было тяжело, он любил меня патологически, но тяжело жить с человеком, который не дает тебе дышать и может сделать калекой.
На кухне у Ани Ардовой на плече Елены Мольченко (вдова актера Александра Фатюшина. — Прим. «Антенны») я рыдала: «За что?» А она: «Неправильный вопрос задаешь – не за что, а ради чего?» Прошло время, и я нашла ответ. Сменила фамилию, и началась другая судьба, появились роли: «Дочки-матери», «Институт благородных девиц», «Гонка за счастьем»… И мое, по словам Хаирова, «хобби» начало приносить приличный гонорар.
Не считаю, что в разводах есть моя вина, это развитие. Я никому никогда не изменяла, просто заканчивала отношения, отряхивалась, а потом начинала что-то новое. Кстати, мама поначалу принимала моих мужчин в штыки, а после разрыва начинала относиться к ним лучше. Так произошло и с Хаировым, они сейчас мило общаются, да и мы тоже.
Убери этого несносного Овна
После развода с Сашей пошла работа, она меня и спасала – начался тяжелый марафон «Института благородных девиц». Все трагедийные сцены писали на меня. Говорила авторам: «Что же мне это одной такое все достается!» А они: «У тебя хорошо получается плакать в кадре». Я, честно, была в таком выжатом состоянии, что пора было класть в неврологический диспансер…
И тут мой приятель, артист Иван Рыжиков, посмотрев на мою зеленую физиономию, пригласил на выходные на дачу. Я согласилась, и мы втроем с его женой Ольгой отправились к их другу Юре. По дороге пришла эсэмэска с гороскопом: «Большая вероятность встретить свою вторую половину». Я не придала ей никакого значения. А как только увидела хозяина дома, поняла: это мое, хотя он еще и слова еще не проронил. 29 января приехала к нему, через два месяца, 29 марта, пригласила Юру на свой день рождения. А через два года, 29 января, мы подали заявление в ЗАГС и через два месяца, 29 марта, расписались.
Хотя Юра тоже поплакивает иногда от моего характера. Знаю свои косяки – не спрашиваю разрешения и делаю иногда то, что не надо, но борюсь с собой. Я ведь взрывной Овен. Даже дочь говорит: «Мама, убери в себе этого несносного Овна!» Насте 17 лет, она добрая, чуткая, сопереживающая – характер у нее не мой и не бабушкин. Уже очень мудрая. И я с ней советуюсь. Ходит за руку с очаровательным молодым человеком. Я старюсь понять ее, вспомнить себя и быть демократичной. Ни в коем случае не давать по мозгам, не насиловать. Хотя порой ловлю себя на мысли, что цитирую маму, которая говорила много лет назад те же вещи, что я сегодня Насте.
Бабушка прощает внучке все
Мама же боготворит внучку. Когда Настя родилась, первой взяла ее на руки, я была в реанимации. А когда мне ранним утром делали операцию, она лежала на лавочке перед роддомом. Выходили медсестры, говорили: «Валентина Илларионовна, может, вы к нам пойдете, чайку попьем?» Она: «Нет, нет, мне и здесь хорошо». Конечно, мама безмерно меня любит. А Настю – просто до трясучки. И прощает ей все. Чтобы я спала до часу дня – никогда! А Настя спит на даче сколько хочет, и мама ходит на цыпочках.
Я в школе часто получала двойки и умирала от страха, когда мама возвращалась с родительских собраний. Приходила домой и начинала отчитывать: «Сидела там и краснела за тебя!» А тут пару лет назад пошли с ней вместе на собрание к дочке и вместо того, чтобы после него отругать Настю, от мамы сильно влетело мне. Она шла по коридору и ворчала: «Я тебя воспитывала лучше». И, признаюсь, сейчас благодарна ей за такой повышенный счет, было бы иначе – стала бы размазней. А так закалила характер.
Бабушка очень многое дает Насте, берет ее на гастроли. У дочки абсолютно нет боязни сцены, мне выйти на концерте – как на страшный суд, а у нее все легко получается. Мама года два назад проводила творческие вечера в Австрии, Германии, и на них Настя тоже читала стихи. Она, кстати, прекрасно пишет сама. С 3 до 14 лет занималась балетом, а потом случилась травма… Как-то сказала: «Знаешь, мам, я подумала: а я не вижу себя в зрительном зале. Я себя вижу на сцене». И самая большая радость у нас сейчас, что Настя поступила в Щепкинское училище. Понравилась комиссии, на втором туре уже сказали, что берут. Я сильно переживала, ходила в храм, молилась. Теперь остается только радоваться за дочь и ждать хороших ролей, которые я ей очень желаю.
Есть чудесная фраза, не мною придуманная: «Счастье – это отсутствие несчастья». Вот и мне хочется именно этого.