Когда мне предложили стать соавтором сценария фильма «Мама», решил, что это шутка, – рассказывает Энтин. — Дело в том, что у меня уже было два произведения по сказке «Волк и семеро козлят». Сначала написал песню на музыку Владимира Шаинского, которую спел популярный в 60-е Вадим Мулерман. Правда, ее запретили: сочли, что это намек на ввод наших войск в Чехословакию. А потом мы с композитором Алексеем Рыбниковым сочинили мультфильм «Волк и семеро козлят на новый лад». И когда мне снова позвонили с этой идеей, подумал, издеваются.
Фильм – совместное производство Румынии, СССР и Франции (он вышел на трех языках: русском, английском и румынском; каждая сцена переснималась отдельно на каждом из этих языков, и поэтому хронометраж и порядок сцен во всех трех версиях отличается. — Прим. «Антенны»). Я поехал в Румынию, и мы с композитором Темистокле Попой, который, кстати, был тогда весьма популярен в нашей стране благодаря картине «Песни моря», написали все от начала до конца. Подключилась французская сторона, они стали делать костюмы и грим. И вдруг меня вызывают на «Мосфильм» и сообщают: «Французы выдвинули ультиматум: продолжат работу, только если 50 процентов музыки напишет их композитор Жерар Буржоа». Темистокле расстроился, но сопротивляться мы не могли. И так получилось, что две популярнейшие песни – «Мама» и «Волки-бяки» – были написаны именно с Буржоа.
Куда же пропали две козлят?
Несмотря на то что работа шла легко, без препятствий не обошлось. Выяснилось, что в Румынии не читали сказку братьев Гримм «Волк и семеро козлят» (румынская аудитория знакома с похожим сюжетом через сказку своего писателя Иона Крянгэ «Коза и трое козлят»). Спорили, спорили. И после долгих дискуссий, чтобы не ссориться, нашли компромисс: парнокопытных героев должно быть пять. Элизабета Бостон (режиссер фильма из Румынии) согласилась. Подав таким образом политическим деятелям пример, как можно договариваться.
Еще споры разыгрались из-за того, что в песне «Волки-бяки» не рифмуется припев. Там такие слова: «Серый волк невинен, как дитя, серый волк напрасно оклеветан кем-то». А получилось это из-за того, что я писал стихи на готовую музыку, поскольку композиторы не понимали ни слова по-русски. Боржоа сочинил мелодию, на которую невозможно было написать рифмованный припев. Как я ни объяснял редакторам, что это не оттого, что я не умею сочинять в рифму, они пожаловались Ролану Быкову (актер и режиссер. — Прим. «Антенны»), с которым мы дружили, и попросили поговорить со мной. Он спросил: «Юр, ну что тебе, трудно?» Пришлось и ему объяснять, я разозлился… «Какой ужас, – думаю, – писать стихи на готовую музыку!»
Как Трубадур стал Волком
Михаила Боярского на роль Волка предложил я. В 1974 году побывал на премьере своего спектакля по «Бременским музыкантам» в Театре им. Ленсовета, Миша там блестяще играл Трубадура. Впервые увидел его на сцене и просто влюбился. А Принцессой была Алиса Фрейндлих. Я их обоих рекомендовал на главные роли. Боярский понравился, а Фрейнлдих почему-то отвергли.
Кстати, уже спустя время я прочитал в прессе, что на главные роли претендовали Ролан Быков и Елена Санаева (жена Быкова, с которой они сыграли кота Базилио и лису Алису в фильме «Приключения Буратино». — Прим. «Антенны»). Ролана, если честно, не представлял в этой роли. К тому же, думаю, режиссер «Мамы» Элизабета Бостан побоялась: на «Мосфильме» все знали, что Быков постоянно вмешивается в работу режиссера, потому что у него всегда есть свое видение, и здесь этого тоже было бы не избежать.
Коза плачет по Станиславскому
Работая над фильмом, всегда сначала ставлю его у себя в голове и потом даю советы. В «Маме» четко видел сцены, связанные с детскими танцами. Хотелось, чтобы это был четко поставленный балет. Поговорил с балетмейстером и Элизабетой, они вроде бы согласились, но сделали наоборот: радость, эмоциональные выкрики, все подпрыгивают – немножко не под музыку, но, главное, все улыбаются. Возможно, работа с детьми усложнялась тем, что они все разных национальностей. А с другой стороны, это стиль Бостан. Я потом пересмотрел все ее фильмы, там то же самое. Помню, как Людмила Гурченко, которая играла Козу, смешно пародировала режиссера: «Весело! Весело!» (с акцентом). Но это по-хорошему, они подружились.
Были у нас споры и с Люсей. В фильме есть песня со словами «Почему вражда и злоба до сих пор живут на свете?», и когда она ее исполняла, у нее лились слезы. Я говорил: «Так нельзя, это же не драма». Она отвечала: «Все равно должна быть подлинность и настоящие страсти». Я возражал: «Ты играешь по Станиславскому, а надо по Мейерхольду». В таком духе проходила дискуссия. Но этот момент говорит в ее пользу: она невероятно серьезно относилась к работе.
Вторые ноги Гурченко
На этой картине с Люсей произошел трагический случай. Снимали сцену на льду (на катке в Москве). Олег Попов, который играл Медведя, несмотря на то что он циркач, кататься не умел, и Гурченко тоже. Тем не менее он решил пошутить (решил покружить актрису, сделать пируэт на льду, взял ее на руки, но, не рассчитав сил, упал. — Прим. «Антенны»). Когда я приехал в больницу, она показала рентгеновский снимок, на котором были видны переломанные косточки, и стало понятно, насколько это опасно (закрытый перелом со смещением грозил актрисе инвалидностью, ногу собирали по кусочкам из 19 осколков. — Прим. «Антенны»). Травма ужаснейшая. Думали, Люся уже никогда не сможет ходить не хромая. С другой стороны, это была середина картины. Все в растерянности, съемки остановились, ведь Гурченко должна была появляться практически в каждом кадре. И танцевать. Понимали, нужно ждать год или два, пока актриса хоть как-то освоится. Но она, кстати, довольно быстро это сделала. Еще хромая, начала водить машину и уже спустя несколько недель поехала в Питер. Одна. В качестве эксперимента, чтобы проверить себя.
А потом произошел интересный случай. Люся давала интервью, и ей показалось, что у журналистки абсолютно такие же ноги, как у нее. И она предложила ей стать дублершей: саму ее будут перемещать на носилках или в кресле, которые останутся за кадром, а станцует эта девушка, и ее ноги снимут. Так и было сделано.
Фильм до сих пор пользуется большой популярностью. Сужу по концертам: когда поют «Маму», весь зал, в том числе дети, подпевает. Сейчас эту песню ассоциируют просто с мамой, и никто уже не вспоминает про козлят. В какой-то момент меня начали спрашивать: «Что же вы о маме написали, а о папе – нет?» И мы с композитором Давидом Тухмановым сочинили песню «Папа». Так что теперь никому не обидно.
Актеры на съемках чуть не погибли
Когда я первый раз появилась на площадке, Элизабет Бостан попросила: «Ходи как медведица», – вспоминает Наталья Крачковская, сыгравшая Медведицу. Я показала. Она сказала: «В музыкальном фильме медведица так не ходит. Она сильная, здоровая и скачет, как коза». Я ответила: «Пожалуйста!» – и стала перепрыгивать с кочки на кочку. Так у нас в фильме и ходит медведица. Что касается историй со съемок, две затмили все остальные. К сожалению, грустные. Я была свидетелем того, как с Люсей произошло несчастье, как хрустнула нога, даже видела перелом. Она держалась мужественно. А вот Олег был в страшном состоянии, белый весь. Боялась за него, он же мой партнер. «Олег, – говорила, – пойми, это случайность, каждый мог так поскользнуться». Он отвечал: «Молчи, не трогай меня…»
А вторая история: когда мы уехали из Бухареста, в тот день там случилось землетрясение. Видела хронику: гостиница, где я жила, рушится, и мой номер на третьем этаже падает вниз. Ужасное ощущение… Судьба просто миловала.
В Румынии мы провели два с половиной месяца. Помню, ходили с Савой Крамаровой (он играл Волчонка) по городу, и он ужасно обижался, что его не узнают. Вдруг совершенно неожиданно там пустили фильм «Иван Васильевич меняет профессию». Стали узнавать меня. Его это очень потрясло. А потом и его начали замечать, показывали пальцем и кричали: «Русский комик!» Я говорю: «Слава богу, Сава получил свою долю славы». Он очень серьезно к этому относился.
«Вызовите Барана, съемка не идет!»
В фильм попал случайно, героя в сценарии не было. Овца, как и Коза, была матерью-одиночкой, – уточняет Евгений Герчаков, сыгравший Барана. – На «Мосфильме» меня случайно встретила второй режиссер, завела в группу, и Элизабета Бостан, увидев, сразу сказала, что буду играть Барана. И так получилось, что она ко мне как-то прикипела; когда не появлялся на площадке, просила: «Вызовите Барана, съемка не идет!» И я приезжал просто для атмосферы.
Это был мой первый фильм. Позвонил маме, у меня мама – актриса, сказал, что приглашают сниматься. Она спросила: «Кто там играет?» «Гурченко – Коза, Боярский – Волк». – «На Козла не соглашайся!» – «Мама, мне предложили роль Барана». – «Это меняет дело!»
Самым трудным в этой роли было… крутить бедрами. Я сам придумал этот жест, когда герой так смешно подпрыгивает и дергается. Однажды этого не сделал, режиссер вышла из себя: «Жень, ты чего, обалдел, ну-ка крути попой! Это же как твой текст!»
На съемках мы жили в одном номере с Савелием Крамаровым. Он в тот момент уезжал из Советского Союза на ПМЖ в США, был одной ногой в Голливуде и немножко свысока на все посматривал. Сказал как-то: «Вот я уеду, дураков будешь играть ты». Меня это не то чтобы обидело, но насторожило. Стал бороться с амплуа и в итоге ушел так далеко, что уже короля Лира играю (в Театре Луны. – Прим. «Антенны»).
Самый младший из козлят
Команда детей козы получилась интернациональной. В ней оказались два русских мальчика: Петя Дегтярев, сыгравший сбежавшего из дома Митяя, и Тимур Асалиев, ему досталась роль младшего козленка.
— Мне было пять лет, – вспоминает Тимур. — Я занимался фигурным катанием в спортклубе ЦСКА, и к нам пришли отбирать для съемок детей, которые умеют кататься: изначально в фильме планировалось больше сцен на льду. Режиссер Элизабет Бостан из всех выбрала меня. Петя с нами не тренировался, он попал в картину отдельно. А остальные дети приехали из Румынии, причем девочка оказалась уже опытной актрисой.
Несмотря на тяжелый многочасовой труд, съемки были веселыми. Мы, дети, любили шалить во время грима. У нас он проходил быстро (надели парики, чуть-чуть разрисовали – и все), а вот у взрослых занимал много времени. От нечего делать мы, естественно, начинали беситься, строить рожицы, приставать, например, к Волку. Отдать должное, Михаил Сергеевич реагировал по-доброму, играл, возился с нами. Режиссер, заметив это, попросила оператора снять нашу возню, и эти кадры вошли в заставку перед фильмом.
Людмила Марковна тоже была доброжелательной и открытой. С бабушкой, которая сопровождала меня на съемки, они стали приятельницами и после выхода фильма продолжили общаться и даже ездили в гости.
А вот Савелий Крамаров, который играл Волчонка, держался иначе, обособленно. К детям вообще не проявлял интереса. Вел себя как звезда, и мы чувствовали этот «забор».
С другими детишками мы, конечно, играли на площадке, но из-за языкового барьера общаться было тяжеловато. А вот с Петькой сдружились. Помню, у нас обоих случилась первая влюбленность в девочку, которая играла овечку. Начали соревноваться за нее, у нас даже была дуэль на самодельных шпагах. Но потом бросили их, обнялись и решили, что главное – дружба. И больше не обращали на эту девочку внимания (смеется). После съемок некоторое время поддерживали отношения, пока судьба не раскидала в разные стороны. А потом узнал, что Петя ушел из жизни…
Для меня главная трудность оказалась в том, что я, как самый маленький, должен был часто плакать. И Элизабет Бостан просила, чтобы я это делал натурально. Мне даже пытались закапывать в глаза специальное средство, что не особо приятно, и я заявил, что буду плакать сам. Справился. Вспоминал что-то грустное – и вперед.
А еще на съемках был смешной случай, когда меня потеряли. Снимали сцену, где Волк врывается в избушку, дети прячутся кто куда, а я, как самый маленький, в люльку. Много дублей, смена закончилась в час ночи, все сели в автобус. И тут бабушка спрашивает: «А где Тимур-то?» Начали искать, бегать, кричать в мегафоны. Долгое время носились по площадке, пока кто-то не зашел в декорацию и не услышал мое мирное сопение в люльке. Я просто уснул там.
Гонорар по тем временам платили приличный. Мы с бабушкой всем родственникам привезли из-за границы подарки. Еще, помню, купили цветной телевизор. А мне пианино, и потом я окончил музыкальную школу.
Фильм дал мне путевку в кино. До 11 лет снимался, озвучивал мультики. А потом родители уехали работать в Египет, я вместе с ними, и все закончилось. Были мысли поступать на актерский, но я пошел по стопам своего отца и выбрал экономику. Сейчас работаю финансистом. Обзавелся семьей, у меня жена и три дочери, 18, 17 и 5 лет. «Маму» они, конечно, видели. Что меня порадовало, сказали, что картина до сих пор выглядит современно. Ну и конечно, им интересно посмотреть, каким был папа в таком юном возрасте.