Ефим Шифрин: «Выжимаю штангу в 115 кг»

Надеюсь, что все они — преддверие большой книги, которая охватит весь мой опыт, а мне хотелось бы поделиться им с теми, кто дышит в затылок, с артистической молодежью. Что касается житейской, бытовой, семейной стороны жизни, то я вряд ли могу быть советчиком, поскольку она сложилась у меня не фирменным, не показательным образом. А вот творческая судьба, считаю, сложилась удачно, и я хочу поделиться маленькими секретами такой удачи.

– Какими, например?

– Наше восприятие профессии сформировали телевизионные программы — в том смысле, что мы все время рассказываем о каких-то курьезах, как будто вся жизнь актера состоит из забавных случаев типа вылетевшего из памяти текста или дорожных передряг. Однако не так много написано о том, как рождается образ, спектакль. Актеры боятся показаться слишком серьезными, скучными, опасаются, что их не будут читать. Поэтому я стараюсь, чтобы это и было занимательно, и чуть-чуть раскрывало мое отношение к профессии, как складывался мой долгий опыт в театре, на эстраде или в кинематографе. Может быть, это кому-то пригодится. Сейчас я понимаю, что в значительной степени мне везло. Однако везение — абстрактная штука. Были провалы, неудачи, горькие уроки, которые и вспоминать не хочется. Но в целом жизнь сложилась так, что я много чего успел. У меня есть претензии к жизни, но где их озвучивать, кто меня услышит? Например, у меня достаточно короткая, хотя и яркая история с кино. Я снимался у Андрея Кончаловского, Владимира Мирзоева, Александра Галибина, и в сериалах мне доставались хорошие роли, но их было мало. Никому и в голову не придет рассматривать меня как киноактера, а мне самому кажется, что именно в кино меня ждет непаханое поле. Свои молодые годы провел на эстраде, и, конечно, не жалею об этом, потому что она дала мне большой опыт. Но теперь я думаю, что к драме нужно было повернуться раньше. Недавно я с удовольствием снялся в криминальной драме-комедии, и кажется, что мне еще что-то предстоит. Лишь бы не подвели здоровье и возраст. В моем возрасте взросление на год гораздо заметнее, чем у молодых.

Нельзя есть хлеб батонами

– Задумываетесь о возрасте?

– Сказать, что я совсем его не чувствую, значит, слукавить. То там, то здесь может что-то беспокоить, но я активно занимаюсь спортом, поддерживаю себя в форме. Но «задорничать» в мои годы уже не комильфо. У всего есть мера.

– Вы ведь не только занимаетесь спортом, но и активно его пропагандируете.

– Да, у меня есть диплом от Федерации бодибилдинга и фитнеса Правительства Москвы. Награды — это приятно в день награждения, а потом они где-то висят, лежат, и ты понимаешь, что это аванс, а ты должен им соответствовать. Еще у меня есть кубок Райкина, кубок Никулина, кубок «Мистер Фитнес». Я не знаю, какой они имеют вес, но сами по себе тяжелые.

– Какие у вас последние спортивные достижения?

– Выжимаю штангу в 115 кг. А в 2000-м я выжимал и 125 кг. Но я никогда не стремился к рекордам. Хожу в спортивный зал не для того, чтобы получить значок рекордсмена по жиму. Я делаю это для профессии, которая требует, чтобы я был в форме. Я занимаюсь с тренером, он дает разумные нагрузки. Мой спортивный стаж идет с 93-го, так что в тренажерном зале у меня нет неразгаданных ребусов в части методики и подходов.

– Как нужно питаться, чтобы так замечательно выглядеть?

– Это должны определять индивидуально специалисты. А до этого нужно элементарно проверить свое здоровье, узнать, нет ли у тебя противопоказаний для каких-то рекомендаций. Все понимают, что такое здоровый образ жизни, но делают вид, что не знают. Все знают, что нельзя батонами есть хлеб, что нужно воздерживаться от жареного. Иначе это все сразу отразится в ваших анализах.

Семь внуков — семь цветочков

– Знаю, что ваши родители познакомились и полюбили друг друга благодаря переписке. Сохранились ли у вас эти письма?

– Нет, потому что мы часто переезжали — с Колымы в Юрмалу, потом мои близкие уехали в Израиль, а я после учения остался в Москве. Однажды часть ящиков с письмами я отдал на время ремонта своему приятелю, который взял и утилизировал их, сославшись на то, что я долго за ними не приходил. Он этим меня страшно обидел. Его уже нет на свете, но этот гвоздь сидит во мне, и я не нахожу в себе сил, чтобы его за это простить. Родительской переписки, случившейся до их реального знакомства, не сохранилось, а потом родители уже никогда не расставались, и повода писать друг другу у них не было. Папу реабилитировали в 1955 году за полным отсутствием состава преступления. Я считаю своим долгом рассказывать о его непростой судьбе, как бы ни менялось отношение в обществе к нашему недавнему прошлому.

– Вы приняли детей вашего старшего брата как родных. Слышала, недавно родился седьмой внук. Удалось вам его уже увидеть?

– Нет, самого младшего я еще не видел из-за нынешних ограничений. Я обожаю рассматривать видео, которые мне присылают, но пообщаться с ним не могу. Ему уже полтора годика, его назвали Элиасом, возможно, в честь прадедушки. Я очень люблю эти семь цветочков, которые дарят мне радость, помимо работы. Старшие внуки посмотрели все мои работы в театре, были на репетициях у Кончаловского, смотрят и кино со мной, и сериалы. Младшие тоже, конечно, знают, что их дедушка — артист.

– А погулять с ними получается?

– Они же живут в другой стране — в Израиле. Я бы с ними каждый день гулял, но пока удается пообщаться только в окошке скайпа. Пока границы закрыты, а я законопослушный гражданин и не ищу способов обойти законы.

– Не потеряли связи с друзьями за время самоизоляции?

– Если бы это было 20 лет назад, то я бы сокрушался, а сейчас все мои друзья в Вотсапе. Похвастаюсь — для своих коллег я придумал чат «Сослуживцы», и он объединил в нашем театре все службы: и артистов, и балет, и оркестр. У нас оказалось много общих тем и интересов. Я рано встаю и первым поздравляю именинников с днем рождения. Это нас всех объединяет за пределами сцены. Но я не люблю играть спектакли онлайн. Там все теряется. Это все равно что пробовать баклажан — этот овощ я когда-то в детстве мечтал попробовать — по видео. Театр — это атмосфера зала. Магия проявляется только в тот момент, когда он живет. Его ничем заменить нельзя. К огромному счастью, пандемия затихает, зритель возвращается в зал.

– Остались ли какие-то мечты?

– Все мои мечты связаны с работой. А помимо работы я бы очень хотел побывать в Патагонии, но это путешествие никак не случается. Это мечта еще со времен «Детей капитана Гранта» Жюль Верна.

Отрывки из книги «Мир тесен. Короткие истории из длинной жизни»

«Я храню даренные мне книжки, декоративные свечи, коробочки, шкатулки, подковки. Мне совестно вынести из дому плюшевых мишек, черепашек, а главное, обезьян. Куколки, клоуны, фарфоровые балерины, навесные тарелки, детские каракули — когда я помру, внукам достанется бесхитростный „Шифрин-лэнд“, по которому они смогут составить карту моих походов. Мне дарили амулеты и талисманы. Я верю, что они до сих пор оберегают меня».

«Однажды я получил письмо от чудесной (на юзерпике) девочки: «Здравствуйте, легко ли быть звездой?»… «Милая Маша, я не знаю, стоит ли тебя разуверять в твоем чудесном заблуждении. Но, поверь, что дяди и тети, которых показывают по телевизору, — такие же люди, как твои мама и папа. У них бывают бородавки и некрасивые родинки. У них случаются отрыжки и поносы. Они ругаются матом. И даже плачут. И, когда им грустно, они обнимают ваших мишек и обезьян».

«Режиссер Витя Шамиров, с которым мы делали „Торговцев резиной“, рассказывал про меня телевизионщикам, что, когда я говорю, что я ничего не умею, это я так демонов отгоняю. Которым типа не нравится, что я все сумею и одолею все, что захочу… Главное, не заплакать, когда говоришь, что все хорошо».

«Вот это выражение: „Для чего-то это было нужно в вашей жизни“. Понимаете, в чем дело: в моей жизни меньше всего нужно это выражение. …Мне были нужны в жизни мои папа и мама, мои привязанности, мои любови и одно горькое расставание. Мне были нужны в жизни мои друзья и немножко мозгов, которых мне всегда не хватало, — именно для того, чтобы понять, что мне совсем были не нужны предательства и болезни близких».

«В Юрмале я перестал болеть так часто, как в Сусумане, после того как мне вырезали гланды. Я лежал в детской больнице в Булдури с гнойным тонзиллитом, а вышел из нее с новыми знакомствами и с ощущением, что у меня началась новая жизнь. Меня больше никогда не будут закутывать в горчичную простыню, и я, умирая от невыносимого жжения, перестану считать до пятисот, а потом еще чуть-чуть, и еще, и в который раз слушать „Сказку о царе Салтане“, которую папа знал наизусть и которую я еще долго помнил, пока эстрадные тексты не выбили из моей головы песни и стихотворения колымского детства. Мое ощущение здоровья и теперь связано с воздухом весны, а в памяти — с запахом маленьких клейких листков на веточках вербы, которые пускали длиннющие корни в трехлитровой банке на подоконнике. Точно в такой же банке стоял у батареи чайный гриб. В нем плавали настоящие витамины, и вкус этого пьянящего напитка мне не заменили потом ни напиток „Байкал“, ни появившаяся уже в Риге пепси-кола».