— Роман Сергеевич, в этом году у вас выходит сразу несколько картин, одна из них — «Команда мечты», где играете успешного предпринимателя Виктора. Есть у вас что-то общее с этим героем?
— Наверное, привязанность к своей родине. Он патриотичен, хотя человек непростой и, наверное, разными путями добивался своего успеха в строительном бизнесе. У него осуществилась мечта, он всегда хотел иметь свою лошадь и может себе позволить содержать целую конюшню хороших скакунов, которых понимает, любит. Его сын стал жокеем, подающим серьезные надежды в этой области. Становление характера этого молодого человека, его желание доказать волевому отцу, что он прав, — это хороший и основной поворот в данной новелле про скачки. Проект достаточно амбициозный, грамотный, правильный, скорее даже социальный. Все-таки давно не снимали юношеское, детское кино. Я с удовольствием принял в нем участие. Во всяком случае, у меня ощущение, что картина затрагивает проявление очень хороших человеческих качеств: преданности, любви, патриотизма, не навязчивого, не орущего из каждой колонки, а простого. Ты понимаешь, что человек без этой страны, без места, где похоронены его родные и близкие, жить не может. На стороне можно работать, отдыхать, но все равно возвращаться сюда.
— Ваш герой — бизнесмен. Сегодня многие актеры совмещают собственное дело с карьерой. В этой области попыток не делали?
— Это нереально. Как только Боженька тебе дает возможность заниматься бизнесом, значит, он что-то из творческой половинки, какие-то два тумблера, а то и три отключает. Поэтому артист и бизнес несовместимы.
— Когда выбираете, где сниматься, что важно: сюжет, чтобы роль была совершенно новой, гонорар?
— История. Иногда приходится отказываться, потому что ее нет. Нет первопричины, изложенного на бумаге литературного материала, такого, чтобы было интересно понаблюдать за этим персонажем, как он меняется, исходя из тех или иных обстоятельств. Иной раз диву даешься: как под такие проекты деньги дают? Меня с детства приучали (актер впервые снялся в кино в 9 лет в фильме «Перевод с английского». — Прим. «Антенны»), если вы хотите попасть в большое кино, содержание должно быть выстрадано, вымучено. Если у вас появляется материал, значит, вы ночами не спите, у вас что-то внутри болит, мешает, вы хотите высказаться об этом. Тема фильма должна быть! А бывает тихий ужас. Как только попадает хорошая литература, как сейчас «Угрюм-река», все, ты никуда не денешься, там хочется присутствовать. Как только это «Зулейха открывает глаза», ты там, и все артисты хорошие мгновенно подтягиваются, они будто присасываются к этому материалу.
— Допустим, предлагают работу, герой интересный, но платят мало. Согласитесь или нет?
— Я и бесплатно снимался. Вот недавно в одном проекте. Он еще в процессе производства.
— Был у вас в карьере такой сериал, как «Солдаты», который шел десять лет (актер играл полковника Колобкова. — Прим. «Антенны»). Но после него столь затяжных историй не последовало. Почему?
— Я благодарен проекту, он замечательный, хотя у нас были серьезные разногласия с творческой группой, потому что чем дальше двигались, тем больше возникала проблема, о которой мы только что говорили. Люди, работавшие над сценарием, менялись и стали исписываться. Выдумывать истории из пальца, потому что дальше нужен рейтинг, смотрибельность, интрига какая-то, но фантазии не хватало, и начинались мучения. А господам артистам и режиссеру надо каким бы то ни было невероятным способом пытаться все это дело оправдать и показать для зрителя. Это очень опасно. Во всяком случае, мне долго пришлось доказывать коллегам — творческому сообществу кинематографистов, что я могу не только это. Перелопачено и сделано было очень много работ, чтобы оставались не только «Солдаты». Естественно, образ прилипает, и порой артист уходит из жизни с именем этого персонажа. Мне повезло, потом были «Штрафбат», «Дикое поле», «12», «В круге первом», «СуперБобровы» и масса других работ. Не за красивые глаза получал от коллег «Нику» и «Золотых орлов».
— То есть долгоиграющие проекты плохо отражаются на карьере?
— Это я так сейчас говорю, но заниматься ханжеством не надо, у кого-то, может быть, и нет возможности, нет такого выбора, как у меня. Понимаете, артист может сдаться, пойти на поводу. Сделан образ, он популярен у зрителей, идет продолжение. Обвинять человека и говорить, что это плохо и пагубно? Нет. Кто-то не может отказаться от подобной работы. Он попал в эту историю и продолжает честно ее играть. Что делать? И так бывает в жизни. Осуждения в этом плане у меня нет.
— У вас почти 200 фильмов за плечами. Задумывались, какая нереальная эта цифра?
— Ну так и через два года будет 50 лет моей творческой деятельности. Чего же нереальная?
Спорим, вы не знали, что… у Романа Мадянова близкая клаустрофобия. Актер узнал о ней случайно лет 7-8 назад, когда ему собирались делать портретный бюст и нанесли на лицо гипс, чтобы изготовить слепок.
— Как при таком рабочем ритме живете?
— Понимаете, в чем весь ужас, вот у меня после Нового года четыре-пять проектов были, причем замечательно распределены: один за одним, с хорошими перерывами и паузами, когда можно напрячься пару недель, а потом отдохнуть. И вдруг они все с февраля скопом свалились за май и вошли в работу лбами друг в друга на три месяца. А что делать? Воздуха хлебнешь и ныряешь. Я всем дал согласие, честное слово. Но съемки сместились — и все, иди потом и доказывай, что ты не верблюд. Если бы я знал, что будет такая кутерьма, никогда в жизни бы не согласился. Отдых обязательно нужен. Работать без продыху — это не жизнь. Зачем? Существует много интересных вещей: надо с семьей побыть, и в одиночестве, и по лесу побродить, чтобы выкинуть огромное количество информации из головы. Выбрасывать ее можно только другим увлекательным делом.
— Насколько знаю, раньше вы играли в компьютерные игры, чтобы отвлечься от работы. Живо это увлечение?
— Да, играю в «Варкрафтик» мой любимый (World of Warcraft — массовая многопользовательская ролевая онлайн-игра. — Прим. «Антенны»). Там у тебя какая-то своя отдельная жизнь, когда туда ныряешь, иногда очень помогает, если надо напряженку снять.
— Если слишком устали, можете сорваться на домашних?
— Взрываться дома не надо. Это нехорошее дело происходит иногда, но не на ровном месте. Мои прекрасно понимают, что если такое вдруг минимально случилось, то это не игра на публику, что-то засбоило. Поэтому должен быть гармоничный режим съемок, тогда ничего подобного не будет допускаться. Если я открываю свой график и вижу, что две недели у меня напряженных, а после есть хорошие четыре-пять дней на релакс, все в порядке. Но когда кто-то извне влезает в дни, которые наметил себе на всякие тихие мужские радости, вот тот очень рискует.
— Что такое релакс в вашем понимании?
— Столярная мастерская, рыбалка, охота.
— Мастерская? Что в ней делаете?
— Опилки! Вот их у меня очень много. А так полочки, рамочки в удовольствие. Либо какие-то очень красивые вещи. Природа ведь создает потрясающие картины, ничего писать не надо. Лежит полусгнивший спил бревнышка, ты его распускаешь вдоль и диву даешься: внутри такой рисунок, что мама моя родная. Только выведи аккуратно, масличком помажь, и от красоты глаз оторвать невозможно.
— Когда обустраивали загородный дом, сразу запланировали свой столярный уголок?
— Нет, просто место за домом невостребовано оказалось. Оно в тени, там единственные, кто уживаются, это бедолага топинамбур и папоротник, ничего больше не растет, потому что солнышка нет и все время прохладно. Эта часть оказалась бесхозной, я выдвинул такую идею о мастерской, и мой друг Саша Данилов ее замечательно осуществил, пристроил прямо к дому. Получилось хорошее такое пространство. Вот я там колдую.
— Хозяйство какое-то ведете?
— Ну а как же? Все друзья приезжают и что хотят сажают, кто-то цветы, кто-то на грядках чеснок, клубнику выращивает. Сам не участвую, я люблю наблюдать. У меня семейство из Таджикистана со всем этим помогает и Наталье (супруге актера. — Прим. «Антенны») с козами, с курами, утками и всеми делами. По земле они просто боги. Только подумаешь, что что-то надо сделать, а уже готово. На участке прямо с апреля начинает все распускаться и постепенно взрываться разными цветами.
— Свои козы и куры! То есть продукты у вас домашние?
— Яички от несушек, молочко и козий сыр! Туля (так актер ласково называет супругу. — Прим. «Антенны») купила маленькую сыроваренку и делает. Вкусно офигенно. Еще свой пруд есть. Никуда ехать не надо, садись, лови рыбу. Правда, я не запустил в него ничего крупного. Линей хочу, а сейчас там много карася и девять небольших амурчиков. Эта рыба — речная корова, здорово ест траву. Как бы только они мои лотосы красивые не сожрали.
— Когда за городом у тебя целый мир, вырываться на съемки в Москву, наверное, сложно?
— В последние четыре года я там просто заболеваю. Конечно, когда съемки идут, за город не наездишься. Тогда приходится ночевать у сына Ромика в Москве. Но как только есть возможность, сразу на природу, потому что в этих бетонных коробках с ума можно сойти. Московская квартира только как ночлежка: вошел, поел, поспал, встал, душ принял и уехал.
— Речь о той самой квартире, получить которую от Театра Маяковского вам помогла коллега Наталья Гундарева?
— Да, Рома там живет один. Я не могу. Когда у себя за городом открываю двери, на участке воробьи, скворцы, трясогузки, кошки сразу выбегают на охоту, собака Искра возлежит, теперь ей не надо ходить за мной и просить яблоки, она под дерево ложится и выбирает: хочешь — сладкое, хочешь — кислое. Красота!
— Вы попали на съемочную площадку, будучи школьником, благодаря отцу, который работал режиссером на телевидении. А своего сына Романа не пытались к актерской профессии привлечь?
— Он как-то снялся в одном эпизодике, но его это не очень впечатлило. Говорил Ромику, что, скажем так, пока я в силах и еще востребован, есть возможность ему попробовать. Но он сам категорически не пошел в актерство. Ну что, заставлять что ли ребенка? Давить нельзя.
— В итоге Роман выучился на оператора. Вместе уже поработали?
— Не довелось, к сожалению огромному. Я вижу и знаю, что у него замечательный глаз, что касается взгляда операторского. И свои принципы есть. Рома никогда не показывает мне половину работы, говорит: «Я покажу тебе то, что считаю нужным, и когда пойму, что это готово». Он сделал мне фотосессию, так я два месяца не мог добиться, чтоб посмотреть. У молодежи с профессией сейчас очень сложно. Мир стремительно меняется, и все время получается замкнутый круг: молодых берем, но с опытом работы. А где же ему этот опыт найти? Дайте работу, чтобы его набраться, пока у него глаз горит, пока он хочет делать, дайте что-нибудь!
— Со своей стороны пытаетесь помочь сыну устроиться?
— Естественно, я предлагаю ему. Когда временная работа от моих друзей сваливается, все говорят: «Ромик приехал, все отлично выполнил». Мне приятно, что, видя, как работает отец, сын понимает, что надо до конца все доводить. Всегда к этому приучал. Хочешь, не хочешь, но если в профессию залез, значит, сделай так, чтобы к тебе не было никаких вопросов.
— Вы из тех родителей, которые просят у детей быстрее подарить им внуков, или в личную жизнь не вторгаетесь?
— Я не залезаю. Если сыну нужен мой совет, спросит. Он взрослый парень. Никакого давления, скулежа: ну давай, ну когда? Это ужасно. Себя вспоминаю в этом возрасте: никто не давил, даже близко не подходил. Вообще, в наши, советские, времена эта тема всегда была интимной. В нее никто не влезал и не разбирался.