– Долгие пробы пришлось пройти, чтобы получить главную роль?
– Нет. Некоторое время назад работал с Денисом Евстигнеевым на проекте «Варгазея» по Куприну. И на четвертый день общения он рассказал мне, что уже пять лет готовится к съемкам «Угрюм-реки», предложил роль Громова. Первую экранизацию романа Шишкова видел в глубоком детстве, больше не пересматривал. Читал много разной литературы о той эпохе, смотрел советские фильмы, люблю Павла Луспекаева, поэтому брал что-то от него. Собирал «машину» по частям.
В начале съемок я был 110 кг, надо было скинуть лишнее. В итоге к финалу работы сбросил 25. Играю три возраста Громова — 18 лет, потом, когда ему за 20, и зрелого за 30. Из грима — лишь борода. Свою отпускать не мог, так как в день приходилось снимать сцены из разных периодов жизни героя, читать 5 разных монологов. Прохор близок мне по духу, он тоже пытается прорубить окно в мир, как в свое время сделал я.
Снимали на Урале, а еще в Минске. Когда работали под Екатеринбургом, стояла аномальная жара — доходило до 40 градусов. На губе реки упала вода, тяжело было толкать в сапогах и одежде плот — не бутафорский, а настоящий, который смастерили наши художники. 18 человек, как бурлаки на Волге, передвигали его по скользким камням. А вокруг тебя сосны по 30 метров, сорокаметровые скалы. Такая красота будоражила сознание.
Еще из недавних проектов — закончил фильм режиссера Игоря Багатурии «Искренне ваша», добрая незамысловатая история с человеческими взаимоотношениями и советским юмором. Вышел «Полет» Валерия Тодоровского — хорошая работа. Скоро премьера «Сердца Пармы» Антона Мегердичева, события в фильме происходят во второй половине XV века, играю князя Ермолаева — отца главного героя, которого исполняет Саша Кузнецов. Работы в кино много, поэтому на сцене Вахтанговского театра играю лишь в одном спектакле — «Гроза», исполняю роль Дикого.
– У вас много исторических проектов. Как это объясните?
– Сам удивляюсь и радуюсь такому счастью. Кого еще хотел бы? Иуду, Ричарда II, Ричарда III, Ноздрева… Роль можно получить, но ее ведь еще нужно сыграть.
С трудом взяли в ПТУ на сварщика
– Как вы прорубали свое окно в мир?
– Мне повезло, что я вовремя сделал шаг в нужную сторону. Жил с мамой и бабушкой. В 8 лет меня привели заниматься гандболом, я был рослый, всегда выше сверстников. Но хотел играть в футбол. Пошел в запорожский «Металлург» сам, а потом случилась драка, после которой попал в секцию бокса. Скоро мне объяснили: нужно выбрать что-то одно, и я остался в боксе на следующие 9 лет. Спорт помог в будущем, выработал характер.
Любил смотреть черно-белый ламповый телевизор, который часто ломался. Мой театр начинался с этого телевизора и рынка. Помню, 1997 год, мне 9 лет. Ездили к родне с бабушкой в Мелитополь, она оттуда привозила кур, чеснок на продажу. И вот стоял на рынке мальчик со смазливым личиком и торговал чесноком. И попробуй меня тронь. На рынках была своя иерархия. Приходилось внимательно наблюдать за происходящим и быстрее мыслить. Основам научился там: хочешь жить — крутись и вертись. Каждый из тех людей, которых я встречал, выползают сейчас и во мне, и в моих фантазиях, и моих работах.
– В ПТУ пошли сознательно?
– А никуда не брали, везде надо было платить. Из школы в восьмом классе выгнали из-за драки, пошел в вечернюю, где были отпетые хулиганы. Отучился год, а потом — в ПТУ на газоэлектросварщика, и то с трудом взяли. За три года профессию освоил. Работал горновым ферросплавной печи, это потяжелее сварщика, но интереснее.
После двух лет устал, точнее, понял, что не согласен с таким финалом: жить в мире, где нет никого, с кого бы хотел брать пример, в котором губит социум, делит на тупых и умных, бедных и богатых, красивых и некрасивых. Стыдно было быть нищим — не в плане денег, а духовности. Толчок дала мне еще и первая любовь, познал, что значит засыпать и просыпаться с женщиной.
– А как-то в марте в 6:30 утра пошел на работу, на автобусной остановке толпа, в 7:10 — начало смены. И пока ехал до завода, видел людей, которые очень хотели спать, но они вынуждены были работать непонятно за что. Все мужики в душевой в страшных шрамах от ожогов… Размышлял в автобусе — лучшее, что ожидает меня, — пассивный алкоголизм после смены, непонятные жена, дети и отдых на Азовском море. Миновал проходную, потом в цех, где по-прежнему, как в 50-е годы, толкали тележки, наполненные кварцитом. Получали 3 тысячи гривен, а доллар тогда стоил 8 гривен. Стоял и смотрел на засаленный плакат «Даешь 4-й цех!». И тут будто меня кто-то за загривок взял, и голос: «Уходи! Либо сейчас, либо никогда!» Поверил судьбе, положил пропуск у проходной и ушел. Доехал до дома, рассказал маме, она одобрила: «Если что, вернешься». Начал спрашивать себя, чем хочу заниматься. Строителем — скучно… Перебирал профессии и понимал, что пробиться везде будет сложно. Но если у меня талант, то надо попробовать. Кино я любил, театр не знал, всего раз был в филармонии в пятом классе и то заснул. Но мне хотелось попасть в другой мир…
– И поехали в Москву?
– Да, к родне в Ступино. Дядя сказал: «На шею не посажу, но помогу чем смогу». Подал документы в школу-студию МХТ, ГИТИС и Щуку. Причем хотел в Щепку, но перепутал ее с Щукой, к счастью, вошел в здание и почувствовал магию, свой мир. Прошел первый тур. Дядя устроил в строительную бригаду, чтобы подзаработал. Мне и трем мужикам дали жилье, работали, а я параллельно учил стихи, они передавали мне ведро, а я читал им прозу. Мужики не понимали — зачем? А когда с первого раза поступил на бюджет в Щуку, я бросил ту работу. Меня брали и в школу-студию МХТ, и в ГИТИС, но я увидел Нину Игоревну Дворжецкую, ее зеленые глаза и понял: мое место в Щуке. Жил в общаге, удивлялся большому городу, а когда приезжал в Запорожье, ощущал невероятное чувство счастья, понимая, что мне не надо оставаться и есть куда уехать. Приехал в Москву здоровый, потом схуднул во время учебы. Половине ребят из училища был должен денег. Помню, Ване Добронравову говорил: «Выручишь ста рублями? Есть хочу!» Мама, когда я поступил, только охала от счастья. Но фильмов моих она так и не увидела. Первой не стало мамы, потом бабушки…
Считаю каждый день дочки
– После диплома вас сразу взяли в Вахтанговский театр?
– К моему удивлению. Тяжело даже пытаться пробиться на эту сцену и получить роль, тяжело пройти через эти леса, иерархии, взаимоотношения… Но большое спасибо моей прошлой жизни, которая все время продолжала твердить: «Делом докажи! Тебя все равно будут душить». Римас Владимирович Туминас говорил нам, студентам: «Не ждите, ничего не будет. Придет то, что придет. А вы делайте сами что-то». И я не стал ждать, пошел в Табакерку, меня взяли в спектакль «Катерина Ильвовна» о купчихе Катерине Измайловой. Работа была невероятно тяжелой. Спасибо Алле Михайловне Сигаловой, многому у нее научился.
– Какая роль сделала вас узнаваемым?
– Наверное, Лихолетов из «Ненастья» Сергея Урсуляка. А первое мое знакомство с кинематографом — «Тихий Дон» того же Урсуляка. Отдельная история, как пробрался к роли Степана Астахова. Я выпросил ее, чему научился еще в детстве на базаре. Сергей Владимирович спросил: «Кого бы хотел сыграть?» Я: «Степана Астахова». Он: «Почему?» Я: «Мне кажется, что он интереснее, чем Гришка Мелихов». Почитал ему сценарий, он: «Эпизод у тебя точно есть, а по поводу роли посмотрим. Артист ты пока еще маленький». Тут я: «А вы дайте мне шанс повзрослеть». Долго читал ему и читал, а потом Урсуляк уже спросил: «Сыграешь Степана Астахова?» Наверное, нельзя так говорить, но все те работы, которые у меня получились, вышли благодаря именно этому моему режиссеру.
– Первый гонорар на что потратили?
– В 2013 году сыграл в мини-сериале «Все сначала» Дарьи Полторацкой, получал 15 тысяч рублей за смену. Признаюсь, никогда не держал в руках собственную тысячу долларов, а тут в итоге заработал больше. Отдал половину суммы — 50 тысяч человеку, которому очень хотелось учиться. По себе знал, что такое голод к учебе, на которую нет возможности. И я знаю, что парень отучился. Голова у меня ни разу от успеха не закружилась. Есть люди, которые могут напомнить, как я жил в прошлой жизни. А потом — зачем кичиться, строить из себя кого-то?
Тратить свою жизнь на то, чтобы кому-то что-то доказать и ползти за какими-то регалиями, никогда не буду. Вот рождение дочери для меня — это главное. Понял, что мне нужно кому-то передавать то, что знаю, умею. А еще дать маленькому человеку имя. Я выбирал между Риммой и Мирой, нравилось, как звучат. Вообще, хотел Глеба, но судьба распорядилась так, что родилась Мира.
– Сколько ей сейчас?
– Год четыре месяца и еще 22 дня… Я знаю, что такое быть невнимательным, когда надо быть внимательным. Поэтому считаю ее каждый день на нашей земле. Не пытаюсь баловать, хотя понимаю, что она — дочь и в любом случае будет из меня вить веревки. Хочу дать ей то, чего не было у меня, — дисциплину, чтобы она, когда будет необходимо, сама бы пошла дальше, стала хорошим человеком, личностью. Все мы ведь не вечные. Хочется быть авторитетом для своих детей.
— Дочь уже говорит?
– Папа, мама, кися, тата… Ходит, бегает, ползает. Будет меняться, но пока сильно похожа на мою линию — бабушку, маму, меня. Изредка нахожу сходство с грузинской родней.
Свадьба с минеральной водичкой
– С женой как познакомились?
– Вика занималась пиаром в кинематографе, мы знали друг друга, но не общались тесно. А потом вдруг понял, что хочу быть с ней, показать свои лучшие качества. Она из Батуми, аджарка, ее увезли в пять лет, и больше там она никогда не была. И как-то спрашиваю: «Что делаешь на Новый год?» Она: «Может, поеду в Батуми, там друзья, родня… А ты?» Я: «С радостью бы, но есть дела». А на следующий день проявил хитрость: попросил скинуть мне ее паспортные данные и купил нам билеты. Чуть не опоздали на рейс, успели за 5 минут до регистрации. С этого все и началось, а когда вернулись в Москву, Вика начала жить у меня. Дедушка сказал ей: «Если он в нарды не умеет играть, можешь его не приводить в дом». Я научился.
– А потом стали планировать венчание, я не хотел просто штампа в паспорте. Решили провести обряд в православном храме в Батуми. Платье Вике и мой костюм сшили по дизайну, который придумали сами. Не хотелось шаблона. Уложили чемоданы, приезжаем в Домодедово, я прохожу таможню, а Вику не пропускают. Оказалось, у нее долг в 30 тысяч рублей. Подняли всех на ноги, нашли, откуда этот долг, через судебного пристава из Аджарии, оплатили его и чудом улетели в Батуми через Кутаиси. Приехали, познакомились со всеми, посидели, поели, а ночью поняли, что сильно отравились. Я даже в больницу попал, лежал под капельницей… Утром стало полегче, но мы с зелеными лицами, а нам ведь венчаться в главном кафедральном соборе. Словом, три года назад свадьба получилась запоминающая и веселая. Мы с Викой за столом ели бульончик с сухарями и пили минеральную водичку.
– В марте вам 33 года. О чем мечтаете?
– Говорят, в 33 мужчине должно что-то открыться. Надеюсь, что у меня еще сын появится, что сделаю шаги, которые помогут моей семье более крепко стоять в этом мире, и что я буду еще большей опорой для них.
Блицопрос
— Женщину можно завоевать…
— Если у тебя хорошее чувство юмора.
— Вы обижаетесь, когда вам говорят…
— Что я обижаюсь.
— Когда начинаешь строить жизнь, будь готов…
— Ко всему.
— Жизнь похожа на кино тем, что…
— Тем, что никогда не знаешь, что будет за следующим поворотом.
Спорим, вы не знали…
…что Александр Горбатов может прекрасно управлять швейной машинкой и вязать на спицах.
Досье
Родился: 25 марта 1988 года в г. Запорожье.
Образование: в 2015 году окончил Театральный институт имени Бориса Щукина.
Карьера: сыграл в фильмах и сериалах, среди которых «Тихий Дон», «Ненастье», «Остаться в живых», «Годунов», «Ржев», «Холодные берега», «Полет».
Семейное положение: женат на Виктории Мигуновой. Супруги воспитывают дочь Миру.