Владимир Коренев: «Мужчину всегда делает женщина»

– Это была умирающая деревня, из которой почти все жители разъехались. Уже за свои деньги она купила у него вторую половину дома. Но жить одной ей было скучно, и она пригласила своих приятелей, в том числе и мою жену. Они посидели в этом доме, поразговаривали. Аля пошла гулять по окрестностям: увидела замечательную природу, речку. Когда я вернулся с гастролей, мы уже поехали вместе с ней. У нас был маленький участок в кооперативе от Союза театральных деятелей. А тут 60 соток — целое поместье и место прекрасное. Мы построились первыми: мы и актриса Майя Менглет. Сейчас они, правда, уехали в Австралию. Но мы перетащили сюда много друзей, так что вокруг живут только наши приятели, в дом каждого из которых я могу зайти — это мои товарищи. Дом теплый. В нем можно жить и зимой, париться в бане. Тут было ровное место, поле, где мы посадили буквально все деревья. За 30 с лишним лет они стали огромными. А вся крыша обвита диким виноградом.

– Дорогу от ближайшей станции электрички до нашей деревни сделали сами, за свои деньги наняли рабочих. Когда ты прилагаешь свои усилия, прикладываешь свои руки, то к этому другое отношение. Чувство Родины приходит, когда у тебя есть своя земля. Это перейдет моим наследникам — дочке Ирине, внуку Егору, правнучке Машеньке. Появилось незнакомое для советского человека чувство собственника. Отец мой был военным: из гарнизона в гарнизон, из казенной квартиры в казенную, ничего своего не было. А мы с женой когда первый раз проснулись в новом доме, не могли поверить, что этот кусок земли и дом наши. Их надо было благоустраивать, приводить в порядок.

– То, что Москва так далеко, это очень хорошо. Полтора часа на электричке — это не так уж много, а если ехать экспрессом, то получается еще быстрее. Я вообще на машине езжу. Зато здесь тихо. Я не люблю шума, не люблю суеты. Я человек не светский, при том что у меня такая профессия. Я не люблю одиночества, но люблю тишину. Не люблю громкую музыку: мне нравится шум деревьев, пение птиц, стук дождя по крыше, грохот грома, журчание воды в речке. Эта музыка природы мне гораздо ближе, чем самая хорошая музыка больших композиторов. Американский писатель Эдвин Гилберт в своей книге «Камни его родины» рассуждает о том, что чувство родины возникает тогда, когда ребенок растет в доме, построенном его отцом. Я сторонник того, чтобы у российского народа была возможность жить на своей земле, в своих домах. У нас очень много пустующей, пропадающей земли. Земля — это огромная ценность, не только финансовая, но и духовная.

– На юбилей приехали только самые близкие: моя семья и ближайшие соседи. И это очень хорошо: я не люблю больших сборищ, больших помещений, больших ресторанов. Когда я бываю в театре, то захожу в зал последним. Как сказал замечательный финский писатель Мартти Ларни: «По вечерам люди собираются в толпы, чтобы еще сильнее почувствовать одиночество». В большой толпе возникает непреодолимое чувство одиночества. Мне по душе маленькие компании. Даже Петр Первый спал в шкафу, но я до этого не дохожу.

– Так что самоизоляция меня никак не расстроила, потому что я занимаюсь делом. Во-первых, я пишу роман — детектив. Как-то мы поехали с семьей в монастырь в Годеново. Ехать было 4 часа, за рулем сидела Ира, была еще ее подруга, жена. Дочка попросила что-нибудь рассказывать, чтобы не уснуть за рулем, и я всю дорогу рассказывал ей выдуманный сюжет. Потом она попросила записать его и купила мне диктофон. А я с диктофоном работать не умею — предпочитаю ручку. И стал потихоньку писать: уже написал больше половины. Надеюсь завершить его к концу этого добровольного заточения, хотя, как все Близнецы, я тоже страшно ленивый. Я уже придумал ему название. Есть простая и красивая китайская мудрость: камни прошлого — это ступени будущего. Если перевести на русский язык, то это звучит как «все мы родом из детства». Еще я разделяю пушкинское «праздность вольная, подруга размышлений». Я люблю праздность, созерцание. Когда я работаю, то работаю честно. Но для меня жизнь точно не в работе. Когда я играю, это не работа, а удовольствие. Я не устаю ни на репетициях, ни на спектаклях. Мне не нравится ни в литературе, ни на эстраде, когда артист демонстрирует, как он устал. А зачем ты тогда пошел туда? Виртуозность заключается в том, когда ты не знаешь, как у него это получается. Трудно бывает только в начале, а потом легко — нужно только учиться.

– Счастье — оно ни в работе, ни в семье, ни в чем. Жизнь самоценна. На этот вопрос нет ответа, как нет ответа на вопрос, за что вы любите. Это химия, это невозможно объяснить — что ты в ней или в нем нашел, а вы оторваться не можете и без этого человека жизнь бессмысленна.

– Женился раз и навсегда, считаю, что мне по-настоящему повезло. Я либо спился бы, либо тетки меня на куски разорвали бы и растащили по углам. Я ради нее работать начал, чтобы она гордилась своим мужем. При моей лени я очень много работал и работаю. Мужчину всегда делает женщина, которой так положено природой. Женщины тоньше нас, лучше психологически. Инициатором любовной истории всегда бывает женщина, которая делает это так хитро, что мужчина думает, что это он. Алефтина Константиновна сама сделала мне предложение руки и сердца, потому что понимала, что если не сделает, то потом будет поздно. Я сам бы не решился, потому что хорошо бегать без штампа. А она сказала, что иначе я ее не увижу. Но если бы я ее не любил, ничего бы не было. Без нее жизни не представляю. Она моя абсолютная половина. Познакомились мы в институте, где учились на разных курсах. За нами пришла помощница режиссера с «Мосфильма»: Але предстояло сниматься в одной картине, а мне — в другой, и помощница нас познакомила. В моем возрасте только начинаешь понимать, насколько прекрасна жизнь, ее ценность, что жить стоит. Раньше я хотел, чтобы неделя скорее пролетела, чтобы я, например, на футбол поехал, а сейчас я понимаю, что не надо торопиться жить. Не надо никуда спешить. Мой совет молодежи: если уж нашел женщину, которая тебе нравится, держи ее как следует.

– После выхода «Человека-амфибии» (когда на никому не известного актера обрушилась всесоюзная слава. — Прим. «Антенны») ей, конечно, было нелегко. Но она умная и понимала, что я от нее никуда не уйду, правда, ничего никогда не говорила. Она вообще скрытный человек. Ихтиандру симпатизируют, потому что он хороший, добрый, искренний человек. Это то, что мы теряем. Дети обаятельны, потому что они искренни. Кто сумеет сохранить это, тот и в возрасте будет обаятельным. Это касается и актеров. Женя Леонов или Папанов и в сто лет были бы обаятельными.

– Дочка Ира — очень хорошая артистка, тоже работает в нашем театре. Когда я ставил в Архангельске спектакль «Опасные связи», она мне помогала. И ее участие в этой работе было почти решающим. У нее есть и режиссерский, и педагогический дар. Мы с ней месяц преподавали, и студенты относились к ней с большим уважением. Я горжусь своей дочкой. Она очень строгий судья, и не я, а скорее она делает мне замечания. Остальные боятся, а она нет: говорит, например, что я где-то ритм пропускаю. Я начинаю злиться, но потом вижу, что она права, и прислушиваюсь к таким профессиональным замечаниям.

– Внук Егор еще совсем молодой, закончил Высшую школу экономики. У него не было нашей семейной страсти к театру. Он рано женился, у него замечательная супруга Дашенька, тоже экономист, и у них родилась чудесная дочка Маша. Ей уже два годика. Это просто чудо: обаятельная, полная могучей энергии, похожа на дочку. Я сам не похож ни на маму, ни на папу. Бабушка у меня была настоящая бурятка, только крещеная. У нее был разрез глаз, который называется эпикантус, кожа как пергамент. А отец на нее совершенно не похож — абсолютный европеец двухметрового роста, нос с горбинкой — красавец! Отец — русский, мать — украинка, а я непонятно кто.

 Мы советуемся с Егором по хозяйству и делаем очень многое из того, что он советует. Здесь мы живем с дочкой и женой, а внук периодически к нам приезжает. У них с женой квартира в Москве, и они бывают также на даче Дашиных родителей, которая находится от нас далеко.

– Я люблю смотреть на море. В прибое есть какой-то алгоритм: когда сидишь на берегу, начинается медитация. В этом ритме есть что-то необычное, сакральное. В этот миг ты становишься существом, которое относится ко Вселенной. Говорят, что соленость моря такая же, как соленость человеческой крови. Это, наверное, генетическое чувство принадлежности к этой стихии. Когда ты плаваешь, тело теряет вес и ощущаешь себя как будто в космосе. Я вырос около воды, потому что отец, контр-адмирал Борис Леонидович Коренев, служил на море. Я часто плаваю на кораблях и меня не укачивает. У меня не бывает морской болезни.