Виктория Толстоганова: жить в гармонии с возрастом легко мужчине, а не женщине

–  Моя Людмила в фильме проживает всю жизнь: от юности до зрелости. И когда гримеры делали мне возрастной пластический грим, то немного непривычно было смотреть в зеркало, там отражался другой человек.

– Не можете себя представить в этом возрасте?

– Не могу, но дело не в этом. Всегда интересно играть одного героя в разные годы. Меняется же не только внешность, но и поведение.

– А сами кризис среднего возраста пережили?

– Не анализировала. Пока есть чем заняться.

– Как научиться жить в гармонии со своими годами?

– Жить в гармонии со своим возрастом легко мужчине, но не женщине. Другое дело — подружиться, и то не всегда просто. И не всегда хочется. Но в диалоге со своим возрастом быть, безусловно, нужно.

– Ваша героиня в «Хозяйке горы» ведь скорее злодейка? Как-то пытаетесь ее оправдать?

– Моя Людмила борется за семью, но весьма своеобразными методами и причиняет всем зло. Можно сказать, что она порождение своего времени. 90-е прошлого века многих превратили в монстров, хотя, с другой стороны, такие люди есть во все времена. Для меня наш сериал о том, что зло всегда наказуемо.

– В прошлом году у вас состоялась еще одна премьера — фильм Григория Константинопольского «Гроза», где вы сыграли Кабаниху, одну из самых неприятных героинь русской литературы.

– Да, она страшный человек. Я ее боюсь. Я могу быть жесткой, не всегда справедливой, неправильной. Но я не Кабаниха. Надеюсь, мои дети со мной согласны.

– А вы упрямый человек?

– Нет, я за компромиссы, но я упертая, возможно, это и помогает мне добиваться каких-то результатов. Причем в других мне эта черта не всегда нравится.

– Это упорство с детства?

– Помню, подростком была очень нерешительная и даже растерянная. А потом это тихонечко ушло. Думаю, моя упертость связана с целеустремленностью. Я достаточно страстный человек. И когда чего-то хочу добиться, то, как говорил Александр Абдулов, в одном фильме: «Вижу цель — не вижу препятствий». Сейчас смотрю, как мои дети делают уроки, и в усердии одного из них узнаю себя. Дочь — самый яркий пример моего упорства в жизни. Я долго ждала появления Варвары на свет.

– Вы старшая из четырех сестер. Это повлияло на характер?

– Нет, я не была в полном понимании слова старшей сестрой. В том смысле, когда все заботы о младших ложатся на тебя. У нас уникальная мама, она одобряла, когда ты сам брал ответственность, но никогда не заставляла. Во многих семьях заведено, что старшие дети ухаживают за младшими. У нас не так. Я могла спокойно пойти в театральную студию, а дома продолжалась жизнь. Нет, конечно, мы все дружим, и как могла я всегда помогала сестрам.

– Театральная студия — ваш выбор?

– История умалчивает. Мама говорит, что мой. А мне казалось, что мы просто пошли во Дворец пионеров на Воробьевых горах, где было очень много кружков, и я выбрала театральный. Почему — не знаю.

– А что переняли у мамы в воспитании детей?

– Главное — любовь. Мама очень нас любила и принимала такими, какие мы есть. Мне кажется, это самое важное в воспитании.

– Какие еще уроки получили от нее?

– Она всегда давала нам свободу выбора. Например, я так и не выучила английский, о чем сейчас жалею. Хотя мама – преподаватель иностранного языка, работала переводчиком в математическом институте. На вопрос: «Мама, почему я не знаю язык?», она отвечает: «Ты не хотела его учить».

– Вы своих детей тоже не контролируете?

– Нет. Не знаю, правильно ли, что так? Я всегда в диалоге с собой по этому вопросу. Мой старшей дочери Варе вот-вот исполнится 15 лет, Федор учится в седьмом классе, Иван в четвертом, увлекаются футболом. Мне импонирует, что ребят захватывает спорт. У Варвары, понятно, другой путь. Не знаю, кем она хочет стать, пока открыт у нас вопрос. Считаю, что свобода для детей обязательна. Дико боюсь потерять с ними связь, опасаюсь, что они могут закрыться от меня из-за какого-нибудь неверного решения. Но пока мы в диалоге, надеюсь, так и дальше будет.

– Вы с третьего раза поступили в институт. Глядя сейчас на ваш талант, востребованность, это кажется удивительным…

– Сейчас я прекрасно понимаю, почему все так происходило. Просто на момент первого поступления я была совсем ребенком, не доросла… Наш педагог Иосиф Ефимович Хейфец, к которому в итоге я поступила на курс, брал юношей и девочек постарше, что называется, с накопленным опытом. Хотя, смешно, какой там опыт у 19-летнего человека. Но мастеру виднее. У нас вообще взрослый курс был, одной девушке 22 года…  В общем, поступила, когда должна была, когда все сошлось и просто настало время.

– А руки не опускались после неудач?

– Нет,  в том возрасте руки не могли опускаться. Мне все время хотелось что-то делать: занималась на театральных курсах во МХАТе, ходила в студию при театре «Эрмитаж»… Я не сидела, ожидая следующего лета и нового поступления, а увлеченно трудилась, шла к цели. В первый год работала секретарем в школе, которую окончила, — заработала 75 рублей. Если бы не поступила в третий раз, то, может, остановилась бы.

– Дети как относятся к маме на экране?

– Спокойно.

– Чему вы у них учитесь?

– Терпению, мудрости… Мы вместе открываем мир. До этого, как мне кажется, я ничего не понимала.