Ведущий «Умницы и умники» Юрий Вяземский: «Я подкаблучник! Редко не слушаюсь жены»

– Вам самому удалось заработать состояние за время карьеры на телевидении?

– Нет, потому что для этого нужно заниматься бизнесом, а я занимаюсь тем, что мне интересно. Например, пишу книги — это моя основная профессия, на которой денег не заработаешь, если только ты не детективщик. А я не детективщик. Еще я заведую кафедрой мировой литературы и культуры факультета международной журналистики МГИМО, работаю на телевидении, где особых денег не заработаешь. Я никогда и не ставил себе такую цель — разбогатеть. Если бы ставил, то, наверное, заработал бы, потому что я не дурак и к тому же знаю, как это делается. Но моя цель — чтобы мне было интересно, даже если это бесплатно.

Под мои лекции спать трудно

– Сколько времени вы уже преподаете?

– Уже 36 лет. В 1985-м, когда я начинал, была меньше разница между умным студентом и абсолютно глупым, а сейчас она просто чудовищная. Сейчас студент первого курса на мой шутливый вопрос, с кем воевали в «Войне и мире», может ответить: «С немцами!» Раньше это было невозможно. Но в этом виновато не МГИМО, а ЕГЭ, по результатам которого мы вынуждены принимать студентов. И человек делает две ошибки в слове «заявление» (своими глазами видел — написал «заивленье», а у него 100 баллов по русскому языку и литературе.

– Получается, вы преподаете больше половины своей жизни. Не надоело?

– Ну что вы! Я стараюсь все время давать разное, да и молодежь у нас разная. У меня мама всю жизнь преподавала английский язык в вузе. Это, конечно, тяжелый труд, но посильный для увлеченного человека. Сам я читаю лекции, веду семинары. Те дни, что я прихожу в институт, я считаю выходными, потому что я не работаю, а делюсь знаниями. Остальное время я провожу дома, за письменным столом, а в институте у меня счастливые радостные дни.

– Есть профессора, которые читают лекции монотонно…

Правда, не всем это нравится. Некоторым студентам легче, если преподаватель что-то бубнит и можно или спокойно записывать, или поспать. А под меня спать трудно!

– Как вам студенты? Известно, что в МГИМО учится много детей влиятельных людей.

– Как и в МГУ, и в Высшей школе экономики. Мои студенты, которые были очень близки к власти, как правило, очень хорошо учились. Видно, власть дисциплинирует. Я принимал зачеты у Бори Ельцина — внука первого президента России, который очень хорошо учился. Одним из лучших моих учеников был Илюша Медведев — сын третьего президента России, который писал прекрасные письменные работы по моим авторским лекциям.

– Оценки всегда ставили им объективно?

– Конечно, хотя некоторое внутреннее давление, признаюсь, испытывал. Однажды Боря сказал мне, что моя программа очень нравится маме. Тут у меня шевельнулась мысль что-нибудь попросить для передачи — в смысле деньги, но я этого не сделал.

– А зачем деньги для передачи?

– Телевидение — вещь дорогая. Всегда хочется сделать красивее, параднее. Один умный человек сказал, что нужны хороший пол, который очень влияет на качество картинки, и хороший свет. А это все очень дорого стоит.

– Может, в этом и секрет вашего успеха?

– Наши декорации как раз этим не отличаются — у нас и свет так себе пока, и пол так себе пока. Мы сверкаем интеллектом — и то не всегда.

Всю жизнь мечтал стать актером

– Как поживает ваша сестра Евгения Симонова? Какие у вас сложились семейные отношения?

– Отношения у нас прекрасные. Видимся мы редко, поскольку мы с Жешей (так я ее зову, а она меня — Юрка) оба работаем, у нас свои семьи. На дни рождения мы созваниваемся. Женечка родилась 1 июня, а я — 5-го, так что мы близко друг от друга. Мы договорились, что будем справлять дни рождения в этом году отдельно, но потом обязательно встретимся. А в детстве справляли вместе, что мне не очень нравилось, потому что я хотел, чтобы все внимание было мне и чтобы все подарки были мои. Но это было очень давно, как будто в другой жизни.

– На ее спектакли в Театр имени Маяковского ходите?

– В театр я, конечно, хожу, на некоторые вещи по нескольку раз, и всякий раз очень волнуюсь.

Жеша играет в настоящем театре, каких мало осталось: во многих других просто балаган, или зверинец, или цирк, или бутафория. В ее же театре есть взаимодействие актеров, лицедейство, какая-то тень Станиславского.

– А почему у вас разные фамилии с сестрой?

– У нас одна фамилия: по паспорту я Симонов, но когда подписывал свой первый рассказ, то решил взять фамилию Вяземский, по маме. Мой папа был бы Станкевич, если бы не 1937 год и если бы не расстреляли моего деда. Скульптор Симонов в свое время усыновил моего папу, и тот стал Симоновым.

И мне приходилось объяснять, что моя мамочка была Вяземской и что мой дедушка был Вяземским.

– Вашу сестру мы все полюбили за ее необыкновенную роль в «Обыкновенном чуде».

– Она профессионал. В этой трагикомедии она такая, а вот в роли Софьи Андреевны Толстой она другая. У нее с самого начала был широкий диапазон. Недавно в очередной раз показывали старую мелодраму «Школьный вальс», в котором она играет законченную стерву. Меня никто не приглашал на роль стервеца, но у меня бы получилось. Я даже обиделся на своего зятя Андрея Эшпая (третий супруг Евгении Симоновой. — Прим. «Антенны»), который не позвал меня на роль Афанасия Вяземского в своем сериале «Иван Грозный». Я бы там такого подлеца сыграл!

– Так вы хотели играть в театре и сниматься кино, как сестра?

– Когда-то очень хотел и даже поступил в Щукинское училище. Там мне очень помог Владимир Этуш, который меня разозлил. У меня такой характер, который начинает распускаться всеми колючками, только если дать повод. Но когда я стал учиться, будучи параллельно аспирантом МГИМО, то понял, что опоздал на этот поезд и мне в 24 года поздно становиться актером. Даже когда я поступал, мне уже говорили, что для актера это поздно. Но состоявшемуся человеку, который поступил в аспирантуру, в артистах делать нечего.

– Почему раньше не поступали?

– Этого я объяснить не могу до сих пор. Я всю жизнь мечтал стать актером, но в последнюю минуту почему-то взял и пошел в МГИМО, куда поступить было безумно сложно. Надо было сдать на все пятерки четыре устных экзамена, и мне это удалось каким-то чудом. Мой школьный товарищ сказал, что актер из меня никакой, и позвал поступать вместе с ним на отделение журналистики. Он трагически погиб в 10-м классе, а я, возможно, повиновался голосу человека, который ушел из этой жизни, и отправился в МГИМО, не веря, что поступлю.

– А когда учились, не было желания отчислиться или перевестись в театральный?

– Нет, потому что там были языки, которые мне всегда нравилось изучать. Но когда сестричка поступила, к нам стали приходить актеры, и мне очень нравилось находиться среди них. Они-то меня и подначили попробовать свои силы. Я не ожидал, что поступлю, однако поступил и понял, что поезд ушел.

– Не пробовали пойти играть без профильного образования?

– Пробовал. Когда я ушел из Щукинского училища, мой первый зять и первый муж сестренки Александр Кайдановский устроил меня сниматься в одном фильме. И я еще раз убедился, что абсолютно правильно сделал, что не пошел в эту профессию. Зато я исправил свою «р», поскольку поступал картавым.

Рецепт любимой тещи

– Ваша супруга — шеф-редактор вашей программы «Умницы и умники» и исполнительный директор студии «ТВ-Образ», которая выпускает передачу. Не устаете друг от друга, проводя вместе время и дома, и на работе?

– Мы совсем не устаем друг от друга: я ее не утомляю, и она меня не утомляет. Мы и сошлись по этой причине и потому, что захотелось быть вместе. Естественно, на работе у нас разделение полномочий. Штат у нас очень небольшой, и на каждом сотруднике много функций. Жена фактически руководит студией. Это очень большая работа. Я совсем не понимаю, как происходит съемка, что за люди сидят наверху и что они там делают, потому что у меня нет времени туда подняться — я должен бегать по дорожкам и задавать вопросы.

И я готовлюсь, и ребята готовятся. Я готовлю в три-четыре раза больше вопросов, чем нужно, потом мы садимся с супругой, и она отбирает. Я зачитываю, а она говорит, какие вопросы подойдут, а какие нет. Я редко ее не слушаюсь, а когда это случается, то потом убеждаюсь, что она была права и этот вопрос не работает.

– То есть вы жене чаще всего уступаете?

– Мне всегда нравился замечательный подкаблучник, которого звали Мстислав Ростропович, который всегда сам так себя радостно называл.

– Еще Пушкин, который с вами рядышком родился, воспевал женские ножки.

– Вот-вот. Так что я подкаблучник в пушкинском смысле.

– Ведете архив вопросов, чтобы они не повторялись?

– Конечно, я долго держался за пишущую машинку, пока мой сын категорически не перевел меня на цифру. Я ему за это очень благодарен, поскольку это громадное подспорье.

– Когда у вас появился первый компьютер?

– Не так давно, всего 18 лет назад. Меня заставило его приобрести то, что я написал философское сочинение в двух томах на машинке, а издательства уже не принимали рукописи, а только материалы в цифровом виде.

– Интернетом пользуетесь?

– У меня три компьютера, и ни один не подключен к интернету. Боюсь вируса — пандемия! Шучу. Но у меня есть айфон и айпэд — без «Википедии» я жить не могу, но ни в каких соцсетях не участвую. Меня там не будет никогда.

– Вы экономите целую жизнь, не зависая в соцсетях, которые большинство пользователей используют как возможность заявить миру о своем существовании. Это такая постоянная самореклама.

– Вот видите, вы меня поддержали. Один известный биолог как-то сказал, что когда петух кричит «кукареку», то он не просто кукарекает, а провозглашает всем, что тут сидит петух Бальтазар! А мне самореклама не нужна.

Лет 12 назад ко мне подошел очаровательный Николай Цискаридзе и сказал, что он вырос на моей программе. Тоже мой телезритель. За 29 лет целое поколение выросло. В моем ареопаге были и Якубович, и Ургант, который приглашал меня и на свое вечернее шоу, и в «Смак».

– Любите готовить?

– Категорически не люблю и даже не умею это делать. Единственное, чему меня папа научил в детстве, так это жарить шашлыки. Он сам покупал баранину и владел каким-то потрясающим армянским вариантом маринада. А для «Смака» мы готовили теплый салат по рецепту любимой тещи. Когда вышел эфир, теща села перед телевизором и подробнейшим образом записала на бумажку рецепт, который сама же мне для него продиктовала. Женщины — удивительные существа с удивительным отношением к телевизору! Себя вкладывают в него и себя же не узнают.

Чем реже встречаемся, тем сильнее чувства

– Расскажите, пожалуйста, о своих детях и внуках.

– Старшей дочери Анастасии (но я зову ее только уменьшительно-ласкательно — Настенька, Настька) будет 46 лет в этом году. Она живет в Швейцарии, замужем за швейцарцем, мать четырех детей, человек очень интересный и противоречивый с тяжелым, взрывным характером — вся в папу. Член Союза писателей России, пишет сценарии, пьесы, сейчас работает над романом. Снималась в драме Андрея Эшпая «Униженные и оскорбленные», помогала мне с передачей. Младшая дочь Ксения (Ксюша) живет в Великобритании, замужем за англичанином, очень серьезный человек, преподаватель в колледже, аналитик, мать двоих детей, голосует за консерваторов. Ей исполнилось 42 года. Мой сыночек(пасынок. — Прим. «Антенны») Сергей — банкир, главный стратег крупного банка, умница, отец четырех дочек. Ему 44 года. У меня такое чувство, что я когда-то встретился со своей Татьяной, потом мы с ней забыли об этой встрече, в результате которой на свет появился Сережа. Но самое большое сокровище среди всего этого колхоза — моя единственная замечательная невестка Мадина, жена Сережи. Это солнышко, красота, воспитание. Она осетинка, и население двух республик — Южной и Северной Осетии — считают меня своим, это моя аудитория.

– Вы общаетесь с первой супругой, от которой у вас дочки?

– Нет, не общаемся, но она продолжает носить мою фамилию, которая мне стала чужой, поскольку я Вяземский, а моя вторая жена — Смирнова. Первый раз я женился в 1970 году, а второй раз — в 1982-м. Мой нынешний брак — оттуда, сверху, в 1997 году мы наконец обвенчались с моей Татьяной. Так что первая жена — гражданская, а вторая — небесная.

– Сколько у вас всего внуков?

– У меня три внука и семь внучек. Я их всегда разделяю на мальчиков и девочек, за что мне попадает от Татьяны. Старшему внуку Сергею 27 лет, в Швейцарии семилетний внук Андре, а английского внука зовут Джордж-Майкл в честь двух дедов. Старшая внучка Ольга живет в Англии, я ее зову Лялей, а она себя — Оливией, поскольку уже совсем стала англичанкой, хотя родилась в России. После нее по возрасту идет Элиза, студентка первого курса Университета Санкт-Галлена на севере Швейцарии. Теперь четыре российские внучки: старшая Александра перешла в 10-й класс, на три года ее моложе Майя, еще на три года моложе Алиса, и должно исполниться три года малышке Ксюше. И, наконец, в Швейцарии пятилетняя Лидия.

– Остается время на внуков и внучек?

– У меня его никогда толком не оставалось и на детей. Они все в разных местах. С одной стороны, это грустно, с другой, возможно, и хорошо. Мой дедушка, у которого я позаимствовал фамилию Вяземский, говорил, что сила родственных чувств прямо пропорциональна расстоянию между родственниками и обратно пропорциональна частоте их встреч. Чем дальше мы живем и реже встречаемся, тем сильнее наши вяземские чувства.

– В «Вечернем Урганте» вы признались, что с 47 лет не катаетесь на велосипеде. А в свои 70 не хотите снова сесть в седло?

– Я был заядлым велосипедистом, ездил на огромные расстояния, мог запросто отправиться один в восьмидневное путешествие по Прибалтике. Хотя велосипеды тогда были другими. Сейчас у моего сына супервелосипед, которых в те времена и у гонщиков не было, а у меня был тяжелый, кондовый, 17-килограммовый, но я обожал на нем ездить. А в 47 лет какой-то голос мне сказал, чтобы я слез с него, что я и сделал. Потом в 50 лет я первый раз сел на лошадь, за что был через полгода сильно наказан: очень плохо упал на асфальт, а конь упал на меня сверху и придавил.

Особенно восхитительно было брать лошадь во время загранпоездок и на лошади смотреть страну. Помню, как во Франции мы с сопровождающим мчались по кромке океана, и остановилось три туристических автобуса с японцами, которые стали снимать нас, как трех мушкетеров. А в одном заповеднике мы ехали шагом, а перед нами спокойно шли кабаны, которые не боятся человека на коне.

– Ой! Здоровье полностью восстановилось после того падения?

– Восстановилось, но лечащий врач сразу предупредил меня, что через 10 лет начнутся проблемы, и они начались: остеохондроз, давление на голову, странные мысли и желания. Так что я слез с седла, и сейчас у меня только спортивная ходьба и бассейн.

Спорим, вы не знали, что…

…Юрий Вяземский, будучи студентом третьего курса, на Камчатке, в поселке Оссора, строил бетонный завод.

Блицопрос

– Кто для вас умницы?..

– Умница — это слово общего рода, которое относится ко всем.

– И умники?

– А умники — это люди, которые умничают, это слово, в отличие от предыдущего, имеет отрицательное значение. Так что название передачи скорее стоит понимать как те, кто мудр и не очень. А можно и как разделение на девочек и мальчиков. Тут, как и во всем на телевидении, решает зритель.

– Какие ассоциации вызывают у вас красный, желтый, зеленый цвета трех дорожек вашей передачи?

– Никакие. Я дальтоник.