– Дом наш недалеко от города Александрова, но дальше от Москвы, от квартиры в Сокольниках до него около 120 км. У меня раньше были дачи, а я хотел дом, — рассказывает Валерий Баринов. — Как-то ехал на машине по проспекту Сахарова и увидел растяжку с рекламой о продаже дома, созвонился, сразу отправился туда, все понравилось, и купил. Живу тут часто, как только свободен от Москвы. Устроил уютное гнездо: есть мастерская, летний бассейн, баня, а за забором — поля. Купил квадроцикл, езжу на нем за грибами. Мне этот дом напоминает деревенский, в котором жил в детстве. Поэтому и хотелось именно деревянный. Люблю работать с деревом. Раньше много вырезал, сейчас на это времени не хватает. У меня масса инструментов, делаю садовую мебель — смастерил комод-бар, чтобы бутылки не пылились, кухню в стиле кантри, но все это, когда есть время. На участке стоит тандыр, к нему сделал полукруглую скамейку со столом, рядом красивые березы — такая чеховская картина получилась. Дорожки из лиственницы. Это красиво, а летом приятно ходить по ним босиком. У сына руки откуда надо растут, он свою квартиру прекрасно обустроил. Я удивился, когда и у кого он учился, я — у деда, а он, может, за мной подглядывал.
С рождением сына связана целая история. Я женился на Татьяне, матери Егора, работал в Ленинграде в Театре имени Пушкина, а в 1974 году меня пригласили в Театр Советской армии. Приехал в Москву, а супруга осталась оканчивать Институт культуры. Пытался снять комнату, но ничего не получалось. От театра каждый день отправлялся на 7-м трамвае до Банного переулка в бюро обмена, куда приходили люди, которые сдавали комнаты. Как-то приехала жена, сначала ничего не сказала, а потом: «Остаюсь навсегда». Я ей: «Куда?!» Снимал тогда угол в комнате у приятеля. Молодой горячий был, как-то разругались с ней, она ушла к подруге. Мы действительно могли расстаться, вечером хотел посадить ее на поезд до Ленинграда… После репетиции надо было ехать на 50-м трамвае, стоял ждал, прошла «семерка», потом еще одна, моего все не было. Подъехал третий «седьмой» и долго стоял с открытыми дверями. Подумал, может, в последний раз съездить на Банный переулок, вдруг повезет. Еще из трамвая увидел — к скверику шла седая женщина, а там уже толпа желающих снять жилье. Я раздвинул двери, выскочил из трамвая, подбежал к ней (а ее уже окружили люди) и закричал: «Все, снято!» Она мне: «Вы же не знаете, что я сдаю!» У нее оказался дом в Малаховке, в который мы и переехали, хотя до театра добирались по полтора часа. Тане моей ставили бесплодие, но случилось чудо «седьмого» трамвая — она забеременела, и через год родился Егор.
…Когда разводились (Егору было 6 лет. — Прим. «Антенны), я оставил ей квартиру, деньги от проданной машины, и очень благодарен, что Татьяна отдала мне сына. Переехали с ним в коммуналку, прожили там три-четыре года, пока не получили отдельную.
Сын вышел на сцену Театра Советской армии лет в 6, играл главного героя в детстве в спектакле по пьесе Думбадзе «Закон вечности». К слову, я тоже в этом возрасте выступал в самодеятельности и получил первый гонорар — шоколадные конфеты. Лет в 14 его пригласили в Щепкинское училище в студенческий спектакль «Курляндский мост» Быкова, и после этого все начали спрашивать меня, не собирается ли он учиться в театральном. «Наверное, хочет», — отвечал я.
Помню, Егор поехал в немецкий Кассель, тогда еще Германия была разделена. Время сложное, сын даже брежневского изобилия не застал, начал осознавать мир, когда по карте москвича или по паспорту колбасу покупали. Приехал из Германии совершенно обалдевший: «Папа, куда они девают продукты?! В магазинах никого нет, там столько товаров!» Вскоре мой педагог Виктор Коршунов предложил взять Егора в его школу с театральным уклоном, два года он отучился там, а затем поступил на курс Коршунова в Щепкинское училище.
Мне нравится, что делает сын как актер и режиссер. Раньше мы были похожи с ним голосами, а по характеру разные — он более спокойный, хотя порой взрывается. Поскольку жили вдвоем, он привык обходить мой вспыльчивый характер. Такое ощущение, что сын мудрее меня. Но я всегда могу подсказать ему что-то в плане творчества. Да и Егор дает мне дельные советы, к которым прислушиваюсь. В пьесе Иона Друца «Птица нашей молодости» беременная девушка спрашивает старуху, как сделать так, чтобы ребенок вырос и стал хорошим человеком. «Научи его смеяться и вовремя плакать, остальное он поймет сам», — отвечает пожилая женщина. Просто и мудро, надо, чтобы человек отличал хорошее от плохого. И умел бы сострадать.
Какой я отец? В пьесе Александра Галина есть фраза: «Я не жил, я всю жизнь отбивался». Вот и в моем случае, когда одна бабушка в Ленинграде, другая — в Орле, а ты один и плотно занят в театре. Конечно, многие роли пропустил, снимался меньше, чем мог, потому что на руках ребенок. Все крутилось и вертелось. Я любил сына, и он меня тоже. Я не курил, и он. Хотя однажды попытался, пришел и честно признался. Сразу шлепнул его по губам, Егор обиделся, но больше к сигаретам не притрагивался. Но это не метод воспитания, до сих пор вспоминаю тот момент с ужасом. Нам много приходилось переезжать, менять школы, складывалось все непросто. Но я не жалею о том, что сын был со мной. Наверное, я эгоист. Не могу себе представить, что дети растут вдали от меня.
…Мы долго жили одни, а потом я встретил Елену, мою нынешнюю супругу. Она мудрая, подружилась с сыном, приходила к нам в гости. Уже около 35 лет мы вместе. Наш брак стоит на взаимопонимании, терпении жены. Актерские семьи редко бывают счастливыми. Помню лишь Лазарева и Немоляеву. Вспоминаю часто Голубкину и Миронова, у них случалось много всего, но Андрей держался и жил за счет Ларисы. Меня как творческую натуру надо выдержать. У Елены другая профессия была, а сейчас она на пенсии.
Нашей дочери Саше 30 лет. Она с детства писала наблюдения, рассказы, сказки. Много училась, окончила театроведческий факультет ГИТИСа, магистратуру Сорбонны. Влюбилась в Париж в 2009 году, когда приезжала ко мне на съемки, я тогда работал во франко-бельгийском фильме «Ля Концерт». Мы жили с ней в квартире в центре. Я получил и удовольствие, и деньги, и опыт. А Саша потом год пробыла в Париже, работала на радио. Освоила французский с нуля, а когда поступала в Сорбонну, а там основное — знание языка, из 26 кандидатов взяли двоих, ее в том числе. В Париже она изучала английский, но не с русского, а с французского. Сейчас у нее еще итальянский. Дочери предлагали остаться во Франции, не захотела, хотя продолжает работать в издательстве с иностранцами. Окончила еще и сценарные курсы. Она любит свое дело. Однажды, когда была совсем юной, ее напечатали в журнале. Я дружил с Андреем Дементьевым и показал ему ее рассказы, он прочитал и сказал: «Должен тебя огорчить, у тебя в доме горе — девочка талантливая». И это не шутка, Саша пишет с удовольствием.
Артист всегда мечтает что-то сыграть. А возраст у меня такой, что понимаю — многие роли уже не для меня. В жизни больше всего боюсь кризиса желаний, тогда наступает момент усталости и увядания, когда не хочешь ни новой машины, не тянет куда-то ехать, выходить на сцену… Поэтому мечтаю, чтобы всегда было желание жить, и, к счастью, есть желание выходить на сцену. Пока сидели в самоизоляции, очень скучал, не хватало зрителей. Счастье для меня — ожидание перспективы, когда знаю, что завтра будет еще лучше. Но в ожидании завтра много пропустил сегодня.
В принципе, у меня все есть, не могу сказать, что очень богат, но и не беден. И это устраивает. Доволен ли я итогом жизни? Говорить пока не хочу. Хотя итоги надо подводить всегда. Толстой говорил: если раз в день не подумал о смерти, то этот день прожит зря. Вот, когда болел коронавирусом и был совсем рядышком ко второму важнейшему событию в жизни, не ожидал, что стану так реагировать. Вел я себя достойно, но у меня случилась паническая атака, когда понял, что все может сейчас закончиться. А человек должен с достоинством подойти к своему финалу…
Слово сыну
– Многое сейчас оцениваю, исходя из личного опыта, — делится Егор Баринов. — Конечно, папа многое делал для меня в детстве. Когда родители развелись, на выходные я часто ездил к матери (совсем недавно ее не стало), а остальные дни проводил с отцом. Не скажу, что тяжело переживал их расставание, наоборот, стало проще — я был с ними, но только по отдельности. Когда мне было 13 лет, у отца появилась нынешняя его супруга Елена. И тут все сошлось. Она умный человек, любит папу и приняла меня как часть его, в этом большая мудрость. У нас с ней хорошие отношения.
Мы тоже с женой развелись, три мои дочери живут с супругой в ее новой семье, но я часто вижусь с ними, мы любим путешествовать вместе. Смотрю на свою старшую дочь Полину и понимаю, что подобные ситуации у родителей делают детей мудрее и взрослее.
У нас с отцом действительно разные характеры, но мы советуемся друг с другом, и я вижу, что он прислушивается ко мне. Как и я к своей 14-летней дочери, мне интересен ее взгляд, суждения. За последний год она как-то выросла, ее стало интересно слушать. Полина ходит в Пушкинский музей, увлекается искусствоведением, а недавно начала заниматься боксом, ей нравится этот вид спорта. Какой бы путь она ни избрала, это будет ее выбор, а я, как смогу, помогу ей. Она любит историю, искусство, разбирается уже неплохо в каких-то вещах. Перед пандемией ездили с ней в Италию и ходили в Ватикан. Экскурсовод спрашивает: «Кому передал Христос ключи от рая?» Полина мгновенно: «Апостолу Петру». Мелочь, но мне как отцу это было очень приято.
Настя, моя средняя дочь (ей 2 января исполнится 9 лет), довольно артистична, двигается хорошо, любит быть в центре внимания, наверно, будет сложно удержать ее от актерской карьеры, время покажет. Младшей Маше 7 лет, в следующем году пойдет в школу. Мне приятно, что девочки чувствуют поддержку от меня.
Я занимаюсь режиссурой, но сейчас, в перерыве между проектами, пошла актерская история — несколько симпатичных ролей. Про личную жизнь пока промолчу, но она есть, и это уже неплохо…