Роксана Бабаян: «Я не одна — со мной близкие, друзья, семья Миши»

– Как вам живется в самом центре Москвы, на Арбате?

– Конечно, это фантастическое место. Вот за окном береза, которую посадил Миша (с Михаилом Державиным они прожили в браке 37 лет до его кончины в 2018 году. — Прим. «Антенны») лет 15 назад. Все, что есть в саду, выращивает наша соседка Тамара, у которой даже палка превращается в розочки. Мы все стараемся, чтобы у нас был такой островок счастья. Растения и животные — это жизнь, без которой человек не может существовать. Это любовь, а любовь многогранна и проявляется по-разному. В любви должно быть уважение, смирение, терпение, радость.

– Наверное, такая любовь и была у вас с мужем…

– Да, тяжело терять близких людей. Это огромный стресс, но и это жизнь. Человек остается в памяти, уходит в другое пространство.

И очень талантлив во всем, но никогда никуда не лез. Такая деликатность в актерской среде — это скорее анахронизм. Он мог бы быть прекрасным певцом — ему была дана чистота звука, интонации, он никогда не фальшивил. Но он не стал этого делать. Был человек-розыгрыш, который мог моментально придумать что-то, чтобы поднять всем настроение. Но если ему что-то не нравилось, уходил под малейшим предлогом. Он никогда ни с кем не конфликтовал, но был подвижным в своих оценках. Из-за своей скромности он не сыграл многое, что мог бы замечательно сыграть. Никогда ничего не просил, не ходил, не клянчил. Он был выше этого. Он просто служил, а это великий дар на самом деле, который дан не каждому в этой профессии.

– О вас тоже можно сказать, что вы талантливая яркая женщина.

– Да, мы были гармоничной парой взрослых умных людей. Мне тоже посчастливилось достойно сыграть спектакль «Ханума» в окружении фантастической обоймы актеров. Я имею несколько образований, в частности техническое. Я подвижна в своих решениях: занималась животными, основала Российскую лигу защиты животных, где была председателем. Я с детства таскала домой уличных кошек и собак. Первым словом, которое я сказала, было «киса».

– Не хотели бы уехать из Москвы на природу?

– Нет. Это мой любимый город. Мама меня привезла сюда совсем маленькой, в 6–7 лет. Мы как-то оказались рядом со зданием Министерства иностранных дел, и, когда уезжали, я помню, как сказала: «Прощай, Кремль!», настолько сильное впечатление на меня все это произвело. Потом меня этим дразнили.

– А есть у вас какое-то место силы, где вы черпаете энергию?

– Мы построили потрясающую дачу в 1990-е, когда ничего нельзя было достать, рядом с семьей брата. Это была каша из топора, но при этом очень радостная история. Мы там встречаем всегда Новый год и отмечаем другие праздники.

– У вас хорошие отношения со всеми родственниками?

– Да, я к этому стремлюсь и в случае чего стараюсь разрядить ситуацию. С родными, к счастью, у меня практически не было конфликтов. Нас не так много. У меня никого нет ближе двоюродного брата Юрочки. Человеческие отношения строятся не на формальностях, например, это твоя сестра, и ты должна. Есть внутренние вещи, которые гармонизируют, в том числе и в рабочих моментах.

– Случалось такое в вашей жизни?

– Наверное. Но я не злопамятный человек и прохожу дальше. Если копаться в этом, то потратишь жизнь и ничего не добьешься. Потом это твоя ошибка, в которой надо разобраться, понять, почему так случилось. Или ты неправильно поступила, или придумала себе. То есть пальчик должен быть направлен на себя.

– А если вас кто-то обидел, сможете вы его искренне простить?

– Продолжать общаться я не буду. Если это моя вина, то есть я спровоцировала человека на плохой поступок, то это одно дело, а если это у человека такой характер, то я с ним просто распрощаюсь.

– Какие уроки вы вынесли из пандемии?

– Тут никаких выводов делать нельзя, поскольку не от нас это зависит. Не мы первые, кому дано такое испытание. Человечество уже проходило такое. Конечно, оно перевернуло все наши планы. В данной ситуации мы теряем близких, друзей… Может, это смена каких-то глобальных вещей, которые мы пока не можем постичь.

– Почему решили привиться?

– У меня множество дел, которыми нужно заниматься. Например, замечательные детские фестивали, которые оказались в подвешенном состоянии. Начинается лето, все едут отдыхать, что тоже может привести к новой вспышке. Мы уже сделали несколько успешных фестивалей, где выступают талантливые ребята, в Сочи, Крыму, Воронеже, но сейчас опять обострение и вводятся новые ограничения. Все бросились на летние курорты, а надо быть очень аккуратными.

– Есть ли возможность съездить в ваш родной Ташкент?

– В Ташкенте я была очень давно, потому что там у меня совсем никого не осталось. Все в Москве. А папы и старшего брата уже нет.

– Расскажите, пожалуйста, о своих родителях.

– У меня замечательные родители. Мама была фантастически красивой, яркой, очень талантливой женщиной. Потрясающе изящная, она обладала прекрасным голосом. Работала композитором, что было чрезвычайно редко в те времена, поскольку считалось мужской профессией. Она сочинила оперу, романсы. Научила меня понимать музыку, раскрыла культуру звука — как ты поешь, что ты поешь. Для меня это стало очень важной внутренней школой. А папа у меня был завкафедрой в Ташкентском институте инженеров железнодорожного транспорта. Таких институтов существовало всего четыре на весь Советский Союз. Однотипные здания с огромной территорией, парком, цехами — такой город в городе.

Папа мечтал, чтобы я стала инженером, и заставил меня пойти в институт, чтобы у меня помимо музыки была техническая профессия. Я поступила на факультет промышленного и гражданского строительства, куда пришли ребята, тоже имевшие косвенное отношение к музыке. И все это на первом курсе объединилось в фантастический оркестр, где мы пели джаз и все прочее. Моя родная стихия! Мы очень дружили, ездили с концертами на стройплощадки. Нас было три девочки-певицы, но уклон был в мою сторону, поскольку я пела блюз и джаз. Такое радостное время!.. Многих уже нет, но некоторые еще живы, звонят мне из Канады, из Питера. Так что ниточки еще остались. Институт, юность — это великая сила на всю жизнь.

Теперь я благодарна папе, потому что, когда ты обладаешь музыкальными способностями и при этом техническим складом ума, в жизни это пригождается. Папа потом сдался перед моей тягой к творчеству, но благодаря ему у меня появился огромный плацдарм.

– Как бы вы хотели, чтобы вас представляли — певицей и актрисой или актрисой и певицей?

Бабаян — это мой творческий псевдоним. Это очень распространенная армянская фамилия, по-моему, означающая гранат. А имя дал мне папа, который очень хотел дочку Роксаночку.

– Что вы делаете для того, чтобы оставаться такой подтянутой и энергичной?

– Во-первых, не пить и не курить — я за всю жизнь не выкурила ни одной сигаретки, и Михаил Михайлович был некурящим. Во-вторых, быть самим собой, не красть, не лгать, жить по законам человеческих отношений, чтобы тебе не было стыдно. Я так жила даже в ущерб себе. Конечно, делала много ошибок, спотыкалась, падала, набивала шишки, но поднималась и двигалась дальше.

– Что вам давало силы?

– Я очень многому научилась у Александра Анатольевича (Ширвиндта. — Прим. «Антенны») и Михаила Михайловича как у актеров и как у людей. Мы проводили вместе много времени, ездили отдыхать, втроем давали концерты по всему миру, на которых зрители просто орали. Иногда они могли за пару часов придумать смешной номер и сами хохотать над ним. Мы жили очень радостно. Это была не статика, а движение. Они всегда поддерживали мои идеи, я осуществила все свои творческие фантазии. Вместе с моими близкими создали счастливый фундамент моего дома.

– Вы никогда не думали после ухода Михаила Михайловича попытаться построить семью еще с кем-то? 

– Конечно, нет. Это как из дорогой иномарки пересесть в старую советскую машинку — ты туда просто не влезешь. Моя жизнь продолжается. Я всегда была самодостаточной, ни от кого не зависела. С Мишей у нас была совместная гармоничная история. Но я всегда была на своем месте и не занимала чужое. Знала свои плюсы и минусы, которые старалась перевести в плюсы — что-то учила, два раза пыталась переформатировать себя, поступая в университеты.