Мария Куликова: «К 44 годам несколько трагедий уже пережито»

- Помните свою реакцию, когда на том конце трубки сказали: «Ты в проекте»?

- Повисла тишина. В этот момент я поняла, какая эта ответственность и немного испугалась. Знаете, у психологов есть такой термин: «синдром самозванца». Когда появляется ощущение, что это не твое место и ты чудом там оказался. Мне это свойственно, и я с этим борюсь, пытаюсь получать удовольствие в моменте, когда происходит что-то хорошее. Но чаще всего первая мысль: нет, я не справлюсь, еще чуть-чуть и все поймут, что я не та, за кого себя выдаю. Кстати, недавно встречалась со старинным другом, который долгое время жил в Америке, и он озвучил в качестве своей проблемы именно то, о чем я сейчас говорю. Мы с ним обсудили, что да, есть такой синдром, и это мучительно, и многие прорабатывают его с психологами.

- Внешность для роли вам пришлось менять?

- Да, наш художник по гриму увидела, что мне подойдет более пепельный оттенок волос, более строгая форма прически без всяких кудряшек и пучочков — то, что мне обычно делают. Потому что я часто играю социальных героинь — это либо педагог, либо доктор. И меня внешне аккуратненько подгоняют под те представления, которые у людей существуют о подобных героинях. А здесь, наоборот, нужно было что-то другое. И практически не было косметики — даже тонального крема. Просто слегка припудривали лицо. Я очень нервничала поначалу, к каждой смене готовилась как в последний раз. А потом в какой-то момент поняла, что зря нервничаю — мне уже доверились, когда утвердили. Вскоре мы все с актерами и группой подружились, и это тоже стало работать на результат.

- Как раз хотела спросить, как строились отношения с коллегами?

- Володя Мишуков, игравший моего мужа, — фантастический. Лиза Янковская, наша дочь, — это вообще, по-моему, явление. Помню, когда закончились наши совместные онлайн-пробы,  я первым делом позвонила агенту и спросила, что это за девочка со мной была. Потому что нас просто представили по именам: это Маша, это Лиза. Раньше, к сожалению, я никаких ее работ не видела. Когда услышала фамилию, удивилась и обрадовалась, что она такая крутая. И была счастлива, что именно ее утвердили. В общем, все сошлось. «Пропавшая» — такой бриллиант в мою копилочку. Тот самый случай, когда не важно, позовут ли еще раз в проект такого уровня — в моей жизни это уже случилось, и я это ценю.

- Эту тему тоже хотела с вами обсудить. Создается ощущение, что в индустрии есть разделение актеров на тех, кто снимается для телевидения и тех, кто работает с онлайн-платформами. Согласны? Хотелось бы с этим разделением бороться?

- Да, все так и есть. Но, к сожалению, от артистов ничего не зависит. Меня не то, что не снимают в проектах для видеосервисов или даже для каких-то определенных телеканалов — меня даже не приглашают на пробы. Но видите как — Вадиму Перельману нужна была определенная фактура, и плевать ему было, снималась я раньше для онлайн-платформ или нет. И мне дали шанс наравне со всеми. А в 90% случаях этого не происходит, поэтому я и не расстраиваюсь. Отношусь к этому так: у каждого своя ниша, у меня она такая. Я не принадлежу к фанатикам. Есть большие артисты, которые кладут все на плаху профессии и достигают невероятных высот. Я же очень люблю свою жизнь, люблю путешествовать, не готова сутками заниматься в спортзале или специально учить языки для большого проекта. Мне кажется, все это так мимолетно. Да, мой сын Ваня знает, кто такой Чарли Чаплин, но если пройтись по среднестатистической школе, боюсь, что мало кто назовет вам, кто это. А ведь он был великим актером. Понимаете? Все проходит. И мне кажется, стоит помнить, что не в этом счастье. Хотя, когда я выпустилась и поступила в Театр Сатиры, хотелось главных ролей, были амбиции. Профессия оказалась на первом месте, потому что театральный институт  — это секта, где собираются фанатики своего дела. Но потом начинается жизнь, ты приходишь на работу и просто получаешь зарплату в бухгалтерии.

Вот полюбился зрителям наш проект «Склифосовский». И я люблю эту работу, люблю приезжать на площадку, где меня все знают. Так что, я не фанатик — к сожалению или к счастью. Находишь другие источники для творческого вдохновения, книги, например. При этом, я подписана на все платформы, смотрю наши новинки, и большинство, действительно, прекрасные! Так что ревности и драмы нет. Но классно, что Перельман утвердил.

- Так распробовав это, не появилось дальнейшего желания чаще получать такие шансы?

- А я изначально себя так уговорила, что не надо очень всерьез к этому относиться. Настраиваться, что меня начнут везде звать на пробы. Это непредсказуемая история. Помните, как Гурченко снялась в «Карнавальной ночи», а потом 15 лет сидела без работы? Хотя до сих пор мы не можем представить Новый год без песни «Пять минут». Я знаю артистов, гораздо более одаренных, чем я, которые вообще никогда не снимались. Для меня это загадка, лотерея. Поэтому я спокойна. Но то, что у меня в жизни была «Пропавшая» — в копилочке лежит. Буду пыль протирать, вспоминать с удовольствием.

- Какие черты героини вы нашли в себе, и что из ее качеств вам совершенно не свойственно?

- Моя героиня плотно сидит на антидепрессантах, я с этим в жизни не сталкивалась. Но у меня был такой опыт у пары друзей, и я понимаю, какая это беда. С другой стороны, я всегда говорила, что рассмешить зрителя гораздо сложнее, чем заставить его сопереживать. У нас и менталитет такой — в большинстве своем, мы очень эмпатичные. Поэтому здесь мне было не тяжело играть, потому что к 44 годам несколько настоящих трагедий уже пережито. Не просто проблем, сложных периодов, черных полос — а трагедий. Когда ты хоронишь близких, когда близкие тяжело болеют. В принципе, в этом возрасте мне не тяжело войти в состояние моей героини, когда ты в течение 10 лет находишься в тяжелой депрессии, потому что пропал ребенок. Я мама, это счастье, что у меня получилось, и эти страхи, эта внутренняя паника она знакома. Поэтому сыграть это было не сложно. Мне, повторюсь, гораздо труднее почувствовать природу юмора.

- Вы так говорите про внутренний настрой, про страхи — складывается ощущение, что вы об этом много думали, как-то прорабатывали, и вообще, что психология — тема, которая вам особенно интересна.

- Да, она все чаще всплывает в общении с моими друзьями и близкими. Психология — это же основа основ. Даже когда мы обсуждаем фильм, то рассматриваем не только художественный ряд, но и поступки героев: а я бы так не смог, или, наоборот, именно так бы поступил. И в этом ковыряться уже безумно увлекательно. Уже — потому что есть в моей жизни такие разделы как детство, отрочество, в общем, есть, куда возвращаться и расследовать: почему я так сделала, там рискнула. И это очень любопытно. Сейчас еще появилось много материала, видео на эту тему. Плюс сама актерская профессия — это одна из частей психологии. Мы же чаще всего хорошие адвокаты своего персонажа, и чтобы его оправдать, нужны какие-то приемчики.

- Часто мы в детстве решаем, что когда вырастем, ни за что не станем вести себя, как родители, а потом ловим себя на том, что говорим с детьми ровно теми же словами. Или, наоборот, стараемся не повторить ошибки старшего поколения. У вас как?

- Скорее, второе. Я почему-то очень хорошо помню свои детские драмы и теперь обхожу их в общении со своим ребенком. И я зануда жуткая, всем даю ЦУ, что не надо так с ним разговаривать, что то, что нам кажется незначительным, для него — обрушение мира. Стараюсь все ошибочки, которые были сделаны по отношению ко мне, избежать.

- А вы сами обращались когда-либо к психологу?

- Я пока так и не дошла, хотя недавно как раз собралась конкретно. Сестра моего однокурсника — психолог, и помогла нескольким моим подругам. И я ей недавно написала, но она сказала, что сейчас встреча невозможна, потому что после пандемии у нее невероятный наплыв людей, надо поддерживать стареньких клиентов. Тогда я подумала: наверное, мое время не пришло.

- Вы рассказывали, что на карантине было мучением Ванино удаленное обучение. В этом году радовались, что можно пойти в школу?

- Да, хотя без маленькой драмы не обошлось. Но опять же, возвращаясь к психологии. Наша замечательная классная руководительница прислала в родительский чат хорошую статью на эту тему. Нежелание идти в школу связано со стрессом: ребенок три месяца ничего не делал, кайфовал, и вот он представляет себе каторгу. Но не надо на него давить, а необходимо найти подход. И там перечислены способы, как сделать плавным этот переход к учебе, осени, дождям. Мне понравился один совет: 1 сентября, когда ребенок придет из школы, сесть и поболтать на тему ближайших каникул, пофантазировать, как вы можете их провести, куда бы он хотел поехать.

А у нас дома висит красивая карта из ценных пород дерева: там можно отмечать флажками места, где уже побывал. Мы же, наоборот, отмечаем флажками точки, куда хотим поехать. Например, Канада, Япония, Китай. Такая карта и флажки как раз помогают фантазировать. Мы пока обсудили путешествия по России: можно в Питер, допустим, сгонять. Даже если поездка не состоится по объективным причинам, сама мысль окрыляет.