Манижа: «Россия — мой дом! Мне снятся сны на русском языке»

- Манижа, поздравляю вас с победой на национальном отборе на «Евровидение»! Прошло уже два месяца с момента как вы в статусе артистки представляющей Россию на конкурсе. Как за это время изменилась жизнь?

- Знаете, ощущение, что прошло полгода! Каждый день не одно событие, а десять минимум, и таких контрастных, то позитивных, то грустных. Конечно, моя жизнь кардинально изменилась с 8 марта 2021 года. Я очень этому рада, особенно вспоминая 2020 год, когда работы практически не было, а я живу музыкой. В прошлом году у меня случались сильные нервные срывы из-за того что внутри скопился переизбыток музыкальной энергии и хотелось на сцену, а ее не было. Сейчас я ее получаю, будто за два года вперед!

- У вас уже не выходит пройти по улице неузнанной?

- Не могу сказать, что я стала как-то мегапопулярна или мне дискомфортно. Нет, я живу в том же самом режиме, если люди узнают и подходят — это происходит в штатном приятном режиме. Разве что, сейчас я больше думаю о своей безопасности из-за анонимных угроз, которые поступают после победы на отборе.

- Думаю, вы понимали, что песня «Русская женщина» в сочетании с вашим именем, у некоторых людей могла вызвать  неадекватную реакцию…

- Я это понимаю уже много лет.

- Если Интернет мне не врет, вы с 12 лет участвовали в различных фестивалях. Любите конкурсы?

- Ненавижу их! Это парадокс. Но конкурсы нужны. Уникальность каждого из них в том, что не зависимо от того какое место ты займешь и что будет дальше, ты все это время, пока готовился и выступал, очень быстро и мощно рос в плане профессионализма. И ради этого роста на конкурс стоит идти.

- Мечта попасть на «Евровидение» у вас была?

- Конечно, мы в семье все его смотрели, лет, наверное, до пятнадцати я очень активно следила за «Евровидением», потом уже реже, а последние пять лет и вовсе не интересовалась.

-  Почему?

- Потому что я перфекционист и мне важно было понимать, что есть готовая песня, которую я бы хотела представить, а на тот момент у не было ни одной доделанной, я до сих пор нахожусь в процессе написания третьего альбома. У меня был план, что в мае выпущу его, а не на «Евровидение» поеду. Когда я ответила «нет», моя мама сказала: «Дайте нам два часа». А дальше она ходила за мной по квартире со словами: «Давай, ты должна найти, у тебя сто песен неизданных, я же знаю». И путем такого нежного давления мы выбрали три песни, отправили их, а через сутки Первый канал вернулся с ответом, что им очень нравится «Русская женщина».

- Как справляетесь с волнением перед предстоящей поездкой в Роттердам и выступлением?

- Сцена — это единственное место, где я чувствую себя в полной безопасности. Здесь на протяжении трех минут или полутора часов тебе никто не позвонит, не будет заставлять что-то делать, на ней нет дедлайнов. В эти моменты я принадлежу себе и зрителям. Поэтому для меня нервозность сейчас — это сама подготовка, она волнует, но я точно знаю, что это все ради трех минут наслаждения.

- Победу на отборе вы посвятили бабушке Эргашой Сангиновой. Почему, какую роль сыграла она в вашей судьбе?

- Знаете, мне очень жаль, что мы роль своих бабушек понимаем только тогда, когда они уже не с нами, когда сталкиваемся с реальной жизнью и осознаем, насколько добры к нам были те, кто нас окружал в детстве.

Есть очень трогательный момент, о котором я не знала: когда я была маленькой, и только начинала петь, у меня была первая фотосессия, бабушка повесила мою фотографию у себя в комнате в Душанбе, и каждый день со мной разговаривала, желала удачи. Об этом мне рассказали уже после ее смерти. Сейчас у меня в комнате две фотографии бабушки, я с ней разговариваю и как раз перед отбором сказала, что буду делать все, чтобы она могла мной гордиться.

- Вы относитесь к числу тех, про кого мамы говорят, что ребенок запел раньше, чем заговорил?

- Нет, я петь начала лет в пять-шесть, когда увидела фильм «Титаник». Он и финальная песня Селин Дион меня очень впечатлили. Я вдруг представила себя главной героиней картины и начала воспроизводить эти мелодии. А дальше мой музыкальный путь складывался очень неоднозначно.

- Вам нравилось само это внутреннее ощущение от пения или было детское желание стать звездой?

- Одно без другого не может быть. Поначалу я занималась  музыкой, потому что мне это нравилось и легко получалось, а я очень ленивой была с детства и делала лишь то, что легко получалось.

- Вас тогда взял под крыло какой-то продюсер?

- Мною всегда плотно занималась мама, работала на пяти работах при том, что у нее пятеро детей, то есть она такая женщина — молоток. Когда мама увидела во мне потенциал, то постаралась помочь его реализовать. Все шло к тому, что надо найти продюсера, пойти на радио, записать альбом, то есть сделать все так, как это раньше было устроено. Эту схему нужно было освоить, а мама в данном вопросе была совсем зеленой. Нас заметил один продюсер, не очень хороший человек… Мы сталкивались с большим количеством обмана в начале пути, а так же с тем, что «Русское радио» не принимало меня по той простой причине, что мое имя было для них слишком восточным. Нам говорили, что если я хочу петь с таким именем в нашей стране, то только восточные песни. И мне пришлось поменять его на псевдоним Ру Кола. Это было решение продюсера.

- Как вы совмещали клипы, концерты и учебу в школе?

- Я на тот момент закончила ее экстерном и в свои шестнадцать лет поступала в университет, была самой младшей на курсе. Вечерами ездила на концерты, а днем училась. Однокурсники на сцене не узнавали, потому что меня всячески видоизменяли, красили очень ярко, именно поэтому я сейчас практически не крашусь, одевали вызывающе, потому я сегодня за одежду, в которой мне комфортно и считаю, что для сцены она и не должна быть вызывающей. Таким образом, между мной в реальной жизни и той певицей была сильная дистанция.

 — Я помню песню «Пренебрегаю», она звучала из-за каждого угла, а клип на нее с Семеном Слепаковым постоянно транслировали. Так почему Ру Кола просуществовала совсем недолго, это ведь то самое легко запоминающееся, прилипающее, продающееся?

- Быстрая популярность не всегда живет долго, наоборот, причем падаешь ты стремительнее, чем взлетаешь. Для моей семьи всегда было важно мое ментальное состояние. А вот эта популярность, в которой я чувствовала себя лживой, привела к тому, что у меня начались психологические срывы, эмоциональные проблемы. На тот момент мы уже состояли в профессиональных отношениях с Майей Сериковой и Александром Никитиным, которые меня подхватили после того ужасного продюсера, но и они видя потенциал и возможный заработок, сказали, что надо останавливаться. А потом мне потребовалось десять лет, чтобы прийти к Маниже, которую вы сегодня видите. Удивительно, что спустя эти годы мы снова воссоединились с Майей, с Сашей, а мама стала моим продюсером.

- Но сначала была история с «Инстаграмом» (запрещенная в России экстремистская организация), вы начали выкладывать видеокаверы на популярные песни, которые взорвали Интернет.  Кто это придумал?

- Идея была моя. На тот момент в моей биографии был проект в Великобритании, меня заметили продюсеры и пригласили на их шоу, такой Cirque du Soleil, но только для вокалистов. Проект не осуществился из-за финансового кризиса, компания сгорела в 2015 году. Я вернулась обратно в Москву и находилась в тяжелой депрессии, потому что в Лондоне ничего не вышло, и в принципе я не понимала, чего хочу дальше. Тогда очень активно начал развиваться «Инстаграм» (запрещенная в России экстремистская организация), мне нравилась эта Интернет-история, интересно было ее изучать.

Для меня «Инстаграм» (запрещенная в России экстремистская организация) стал выходом к людям, с которыми начала разговаривать и узнала, что вообще-то им многое не нравится, они классные советчики, с ними есть о чем поговорить, и они знают лучше, чем продюсер, что им нужно. Я стала публиковать видеоколлажи на которых перепевала известные песни, как оказалось, я была первым человеком в мире, который такое сделал, хотя это супербанальная идея. Люди начали на меня подписываться благодаря сарафанному радио. А спустя два года состоялся мой концерт в «Ледовом дворце» в Санкт-Петербурге, мы собрали его только благодаря «Инстаграму» (запрещенная в России экстремистская организация).

- У вас красивая, но сложная, и не типичная музыка, есть все вокальные данные, чтобы стать успешным коммерческим артистом. Неужели после того как вы выстрелили в Интернете, никто не разглядел в вас финансовую выгоду и не предложил стать его артистом?

- Одним единственным продюсером, который высказался в мой адрес позитивно был Константин Меладзе, когда к нему обращалась моя команда с советом в начале пути. Он тогда сказал: «Зачем я ей нужен? Она все знает сама».

- Школьные годы, где вам было нелегко среди сверстников давно позади, но, тем не менее, в ваших песнях звучат слова «недославянка и недотаджичка». Почему акцентируете на этом внимание?

- То, что сейчас происходит вокруг меня, доказывает, что эта проблема до сих пор существует (после победы на отборе часть пользователей Сети оставили певице оскорбительные комментарии и заявили, что со своим происхождением она не имеет права представлять Россию на конкурсе, — Прим. «Антенны). Меня не воспринимают в России русской, а в Таджикистане — таджичкой. Этот комплекс самозванца, который отравил мне жизнь, не может больше в ней существовать. Я родилась в Таджикистане, мои родители сбежали оттуда от страшной кровопролитной войны (в 1994 году в дом семьи попал снаряд, — Прим. «Антенны»). Мы всю жизнь жили в России, она нас приняла. Я очень люблю ее и давно стала называть своей страной, это мой дом. Наталья Водянова однажды сказала в своем интервью как понять насколько ты русский человек — нужно задать себе вопрос, на каком языке тебе снятся сны. Мне они снятся мне на русском. Та культура, в которой я была с самого детства, не может пройти мимо, она меня сформировала, но и генетика не может уйти, она внутри меня. И таких людей вокруг огромное количество. Мне очень жаль, что они дезориентированы и не могут назвать себя никак. Но возможно и не нужно себя как-то называть, нужно отказаться от стереотипов, которые так портят нам жизнь. Я точно знаю, что сегодня чувствую себя гармонично в своей стране, даже если меня кто-то не принимает.

- Песня «Город Солнца» она об утраченной родине? Вы часто там бываете?

- Нет, редко, это связано с тем, что дом, в котором родились все наши поколения, где жила моя любимая бабушка, снесли и очень некрасиво, не по-человечески. На его месте построили какой-то торговый центр. Мне психологически тяжело туда возвращаться, потому что я больше не узнаю город. Не имею права говорить, что он стал другим, потому что для людей, которые там живут он такой же родной. «Город Солнца» — это была необходимая песня, чтобы отпустить.

- Мне кажется, что люди там должны быть рады вашим визитам…

- Они очень хорошо отзываются обо мне и любят, я это знаю. Два года назад, когда мы там снимали клип «Недославянка» меня узнавали на каждом переулке, молодые люди подходили и говорили: «Манижа, я смотрю на тебя и понимаю, что могу все, я хочу делать все!». Это очень приятно.

- В Сети есть история о вашей прабабушке, которая одной из первых женщин в Средней Азии, сняла паранджу и заявила, что будет работать, за что у нее отобрали детей. Это правда?

- Да, моя прабабушка со стороны отца была революционеркой, много чего хорошего сделала для Таджикистана, для своих детей, которых потом вернула. Она два раза состояла в браке, что тоже не типично для восточных стран.

- Про брак. У меня была подруга из Таджикистана, папа отправил ее из Москвы домой против воли, потому что пришло время выходить замуж. Вот это «нужно замуж» над вами когда-либо довлело?

- Мне очень повезло с моей семьей, она всегда была светской, еще когда мы жили в Душанбе, и город был суперсветским и современным. Война, религия и прочие вещи, которые существуют, они меняют общество.

- На протяжении всего музыкального пути, вас поддерживает мама. Работать с ней легко?

- Это самый популярный вопрос и я понимаю почему, ведь не у всех так складываются отношения с мамами. Но не надо себя за это корить, чувствовать вину, нужно понимать, что в мире еще есть люди, а главное — у тебя есть ты. Я за те ценности, когда возможно и не семья будет твоим главным проводником, может быть, ты на работе обретешь семью, да где угодно. В моей жизни мама всегда вела себя как друг, она могла меня поругать, повоспитывать, но в большей степени занимала позицию на равных, в этом ее сила. Если ты в чем-то не согласен с человеком, не нужно его травить, можно вступить в дискуссию. Моя мама  всегда вступает в дискуссию. Сейчас в работе я знаю, что могу ей доверять и это важно, потому что шоу-бизнес дело коварное.

- Имея большую аудиторию в Интернете, вы не типичная его звезда, не фотошопите фотографии, не устраиваете марафонов похудения, показываете себя естественной. Вы же в курсе, что таких людей не всегда любят?

- Если ты сделаешь хоть один шаг в сторону не искренности, то потеряешь все, что у тебя до этого было.

- В манифесте за реалистичность и честность картинки «Покажите нас», вы рассказали, как купили накладки на бедра, чтобы они выглядели пышнее и пошли так на свидание. Это шутка или в ней есть доля правды?

- Это реальная история. Я настолько не любила свое отражение в зеркале, упахивалась в спортзале, сидела на страшных диетах. Тогда была очень популярна Ким Кардашьян с ее фигурой. Большинство девушек, смотря на нее или каких-либо больших артистов, хотят иметь такую же фигуру, чаще всего являясь их полной противоположностью. И им кажется, что если звезда чего-то достигла, то именно имея эти формы, а не талант, ум. Я была такой же, тоже думала, что нужно иметь красивую попу, срочно ее накачать, потому что был такой культ. Но у меня не получалось, она не накачивалась! Я тогда не знала, что подобные формы делают пластические хирурги, а не спортзал. Об этом ведь никто откровенно не говорит, все молчат и делают вид, что красота — естественная. Я купила себе такие трусы с пуш-апом и пошла на свидание, на котором мое платье благополучно разошлось. Мужчина увидел эту накладную задницу. Было и смешно и ужасно, особенно когда я спросила, заметил ли он, и услышала «да», на что сказала: «Ты мне говори о таком в следующий раз». «А ты думаешь, что следующий раз будет?», —  ответил он. И поступил правильно. Это ведь странно, когда ты на первом свидании встречаешь человека, который пришел с накладным носом. Если он скрывается под маской, то какой внутри? Эта ситуация стала одним из моих надломов, когда я поняла, что не узнаю себя смотря на фотографии в «Инстаграме» (запрещенная в России экстремистская организация), что мне неприятно когда люди подходят на улице и говорят: «А в жизни вы выглядите иначе!». И я перестала пользоваться фильтрами. Мы всегда видим только улыбающиеся фотографии, потому что мало кто выкладывает себя с прыщами и плачущим. У нас это в культуре.

- У вас есть красивая песня «Мама» и, к сожалению, очень правдоподобный клип на нее о домашнем насилии, его сюжет отчасти был и в моей жизни. Откуда это, разве вы из такой семьи?

- Я нет, но среди моих близких подруг видела это и не только со стороны мужа или парня, но и со стороны родителей. Домашнее насилие никуда не делось, оно до сих пор есть среди нас. Я не могу молчать о том, что до сих пор нет закона о защите жертв. Это не шутки, большинство абьюзеров убивают своих жертв после первого обращения в полицию. Когда общество говорит, что женщина виновата сама, этот страшный стереотип уносит жизни. Мне в дальнейшем хочется заниматься проблемой работы с абьюзерами, человек ведь не мог родиться таким. Посмотрите на детей, они очень чистые, но если подобное происходило в их семьях, они несут это с собой через всю жизнь. У некоторых мужчин подавление страхов превращается в сильное проявление агрессии.

- Ваше приложение Silsila (отправляет сообщение с вашими координатами близким, чьи номера телефонов вы указали в числе доверенных контактов, — Прим. «Антенны») для помощи тем, кто попал в беду, почему вы решили запустить такую вещь?

- Мне не было интересно выпустить просто песню и клип, потому что это только полшажочка, просветительская деятельность. Я хотела помочь людям действием. В Америке практически в каждом штате есть приложения, которые взаимодействуют напрямую с полицией, а не только с родственниками. И у нас оно могло быть, в России девушка придумала кольцо Nimb с тревожной кнопкой. На нее напали в переулке, она получила порядка десяти ножевых ранений, чуть не умерла и после того как выжила, разработала кольцо, которое ты трешь и оно отправляет твоим близким информацию о том, где ты находишься. Ее не приняли здесь. Ей пришлось уехать в Америку и продать этот проект. Я подумала, что было бы классно, вдохновить публичных людей, больших деятелей, которые зарабатывают хорошие деньги, вместо покупки яхты (в чем я их не обвиняю), вложиться в подобные технологии, спасающие жизни.

- Найти спонсоров удалось?

- Нет, я лично обошла порядка двадцати русских брендов, стучала во все двери, просила, говорила о том, как важно нести социальную ответственность и что было бы неплохо, если бы они дали деньги на приложение. Я была готова его отдать, но никто не хотел в это вписываться. Более того, спонсоры, которые появились, отказались за неделю до реализации проекта, оставив нас без денег. На тот момент я не видела выхода, и мама предложила заложить нашу квартиру на клип и на этот проект, потому что приложение стоит немаленьких денег. Нормальный артист вместо приложения выложил бы, наверное, еще пять клипов, но у нас свой путь.

- Следите за тем, сколько людей им пользуются?  

- Сейчас оно установлено более чем у двадцати тысяч человек, это без пиара, если бы мы его рекламировали, возможно, цифры были бы больше. Ужасно, что такому количеству людей потребовалось это приложение на телефоне.

- В прошлом году вы стали послом доброй воли ООН по делам беженцев. В чем заключается ваша роль?

- Первое — это просветительская деятельность, я рассказываю о том, какие проблемы существуют вокруг беженцев и трудовых мигрантов, а их не мало. Второе — адресная помощь и работа напрямую с кризисными секторами. Для меня самый кризисный — это дети беженцев, которые не по своей воле оказались в другой стране. Если ты семиклассник и учился на круглые пятерки у себя, а родителям пришлось бежать и ты оказался в стране, где не знаешь языка, тебя не могут взять в школу… На карантине мы все сидели дома, не могли никуда выходить и страдали, так вот дети беженцев сидят на карантине по многу лет и бояться с кем-либо поговорить. Я не прошу жалеть их, у каждого человека на земле много личных проблем, но могу говорить об этих детях, показывать им пример в лице себя.

- Что касается детства, одноклассники которые обижали вас, кто-нибудь из них, спустя годы что-то переосмыслил, извинился?

- Я не требую от них, чтобы они выходили со мной на связь. Это личное дело каждого. Мне легче станет не от их звонка, а от моей жизни и от того что делаю. Просто пусть они будут добрее к себе и своим детям.

- Удивительно, что вы не озлобились.

- Все проблемы от невежества. Не надо видеть жизнь контрастно. У каждого есть шанс образовываться, получать новую информацию и менять себя. Я не воспринимаю злых людей только злыми, я считаю, что в них полно добра, точно так же как и не считаю себя исключительно добрым человеком, бывают кризисы, усталость и во мне тоже много плохого.  

- В том, что вы сегодня рассуждаете именно так, сыграл какую-то роль факультет психологии, который вы окончили? Кстати, почему вы выбрали его, а не музыкальное образование, ту же Гнесинку?

- Если бы я пошла в Гнесинку, то возненавидела бы музыку и никогда в жизни ею бы не занималась. Как вы заметили, я люблю свободу. Из музыкальных школ меня постоянно выгоняли, либо говорили, что мне не светит быть музыкантом. А психология пригодилась в жизни, к тому же бабушка психолог и мама, я решила пойти по их стопам.

Спорим, вы не знали, что…

в ДНК Манижи 32 национальности.

Блицопрос

- Ваше лекарство от грусти?

- Сон.

- Любимая игрушка детства?

- Огромная розовая собака, похожая на медведя. Не знаю, как родители смогли ее купить, у семьи тогда совсем не было денег. Я не расставалась с ней до подросткового возраста.

- Ваш идеальный выходной?

- Когда ты просыпаешься утром и спокойно завтракаешь два, три часа.

- Какой видите себя в 90 лет?

- Без зубов и очень смешной.

- Ваша дурная привычка?

- Я очень ленивая в вещах, которые касаются бытового труда. Например, не могу убрать свою комнату.