«Я учился и думал, что эта профессия больше никому не нужна, потому что сейчас не до кино и не до театра. Мы с братом даже арендовали ларек, посадили туда своих жен, горошек в нем продавали, еще какие-то продукты. Надо было выживать», — вспоминает Иосифов.
— Весной мы увидели премьеру сериала «Диверсант. Крым», который вы сняли. Каково было работать в самый разгар пандемии?
— Мы успели закончить до объявления карантина. Другой вопрос, что все озучивание и дальнейший период монтажа проходили дистанционно, потому что многие актеры физически не имели возможности приехать, к тому же в студию могли зайти не более двух человек, а у меня в кадре четыреста. Один артист из Берлина присылал нам несколько вариантов записи, они не подошли, мы отправляли ему часть изображения, он переозвучивал. Я сидел дома у телефона по шесть или семь часов, говорил, что надо делать, как переделать. Это была пытка.
— Сейчас пошла вторая волна коронавируса, а вы снова на съемках. Над чем трудитесь?
— Я вдруг буду выступать в роли артиста, а не режиссера. Снимаюсь в полнометражной картине под названием «Чемпион мира» о наших советских шахматистах, играю Михаила Таля. Давно этим не занимался, было интересно поучаствовать. Кстати, в «Диверсанте» я тоже снялся, случайно. На один эпизод не оказалось актера, мы срочным образом подбирали какие-то варианты, и продюсер сказал: «Сыграй сам». Я поначалу не хотел, потому что снять бы успеть, еще костюма нет, стричься надо, текст учить, ночь не спать, потом работать с 4 утра. Он ответил: «Мы тебе поможем». В результате подумал и решился. Появляюсь в мимолетном, буквально мгновенном эпизоде в начале фильма в роли капитана особого отдела.
— Ваши последние работы, тот же «Диверсант», два сезона сериала «Екатерина» — это проекты, имеющие историческое обоснование. Случайность или сами такой жанр предпочитаете?
— Не знаю, как так получается. Я же выбираю из тех сценариев, которые предлагают, и именно эти были интереснее. Сейчас за современный проект звали взяться, но уже не складывается, потому что заключил два договора на очередную дворцовую приключенческую историю для канала «Россия», но не «Екатерину», а об одной из ее предшественниц, и полнометражный фильм, так что третий проект уже не вписывался. Я в первую очередь смотрю на драматургию, а не на время, когда это все происходит.
— У вас за плечами немало ролей и режиссерских работ, но часть зрителей все равно помнит вас как того самого мальчика из «Приключений Буратино», хоть фильм и вышел более 40 лет назад.
— У разных людей разные ассоциации. Многие меня знают уже по другой профессии. После этой роли был довольно большой путь, где приходилось что-то все время пробовать, экспериментировать над собой, чего-то добиваться. Во всяком случае, я стараюсь при работе с каждым новым сценарием сделать то, чего раньше не делал, ставлю перед собой вопрос: «Чем будем удивлять?», и в первую очередь самого себя. Благодаря «Екатерине» и «Диверсанту» исторически многое для себя открыл. Изучая огромное количество материала, начинаешь понимать реалии того, как и что происходило, кем были эти люди, что ими двигало, и открываешь для себя огромную неизведанную планету. Одно дело, когда ты читаешь в школе какие-то сухие материалы по учебнику, и совсем другое, когда начинаешь заниматься этими людьми как живущими сейчас и в какой-то момент понимаешь, что ничего с тех пор во взаимоотношениях не изменилось.
— Кстати, о школе. Как у вас с ней обстояли дела, если учесть, что сниматься начали с девяти лет?
— Я абсолютно совпадал с героем, которого играл: «Школа никуда не денется», есть такая реплика в «Приключениях Буратино». Конечно, много пропускал и стал учиться значительно хуже после того, как начал сниматься, был круглым отличником, а потом перестал им быть.
— Помните, что вас больше всего впечатлило, когда впервые попали на киностудию?
— Там поражало все: запах стружки в цеху, где делали декорации, мастера, которые выдалбливали из брусков липы деревянные сабо для меня. Я был поражен тем, как сделали гигантский кувшин, в который залезал. Чтобы его обжечь, специально построили печку, потому что такого огромного размера их не существовало. Это было какое-то удивительное путешествие в неизведанный мир. Помню, как в декорации каморки папы Карло заглядывал за дверку с паутиной, там были колеса часового механизма, сделанные из дерева, все это вращалось и работало, мне даже давали попробовать его покрутить под присмотром.
— Кино — это не только весело, но и тяжело. Вы тогда это понимали?
— Самым утомительным был грим, особенно вначале, когда он занимал почти два часа каждый день. Жара, Крым, почесать ничего нельзя, поесть без спроса тоже не можешь. А в остальном не помню, чтобы я уставал. Не буду называть фамилию одного известного на сегодняшний момент звукорежиссера, который тогда работал на практике на этом фильме, его отправили ко мне поговорить, намекнуть, что по КЗоТу ребенок должен работать четыре часа и пора бы заканчивать смену, шел уже седьмой час, а я все ношусь, бегаю. Он подошел и спросил: «Дима, ты как, не устал?» Я сказал, что нет! Когда он вернулся к своей команде и рассказал, что ребенок готов работать дальше, в ответ прозвучало глухое: «Вот сволочь!»
— Ваш тот самый грим — выдающийся нос. Из чего его делали в те времена?
— Нос заказывали в Италии, у нас в стране просто не существовало таких материалов. Платили за него валютой. Это была сложная конструкция: кончик из микропористого пенопласта, легкий, но при этом плотный, дальше начиналась очень пластичная резина, которая склеивалась с этим пенопластовым участком, она была с крыльями, их обрезали и подгоняли наши гримеры по форме моих крыльев носа. Таких заготовок прислали около 30 штук. Они выходили из строя, деформировались от солнца, изнашивались. Мало кто из зрителей видит, что в начале фильма нос длиннее сантиметра на полтора, чем в конце. Так получилось потому, что, когда отснятый материал посмотрели, решили нос сократить, чтобы он не мешал моей мимике. Этого многие не замечают, как и того, что в одном кадре я на поляне Мальвины стою в своих ботинках. В деревянных сабо было тяжело ходить, поэтому на время обеда я переобувался, за мной не уследили, и вошел так в кадр. Но ничего, зрители смотрят уже 40 с лишним лет, и никого не смущает.
— Этот фильм повлиял в дальнейшем на выбор актерской профессии?
— У меня после него было еще некоторое количество ролей в детских картинах и не только, мне это было интересно, хотя я изначально не совсем представлял себя актером, скорее режиссером, что, собственно, потом и произошло. Мне Леонид Алексеевич Нечаев (режиссер «Приключений Буратино». — Прим. «Антенны») спустя много лет, уже после того как я институт окончил, рассказал, что, когда на съемках был перерыв, я подошел к камере и посмотрел в нее. Он тогда сказал: «Отойди, актеры не заглядывают в камеру». Я говорю: «А кто заглядывает?» Леонид Алексеевич ответил: «Только оператор либо режиссер». Я ему сказал, что буду режиссером. Сам этого диалога не помню.
— Почему решили поступать в Москве, а не у себя на родине, в Минске?
— Потому что лучшие школы находились здесь. Понятно, что учиться надо у людей, которые могут дать тебе знания, чтобы держать в руках профессию не просто номинально, а буквально.
— Но в столице вы после института не закрепились, вернулись домой.
— Москва слезам не верит, и в этом плане я вписывался в нее несколько раз за свою жизнь. Сначала студентом, потом после того, как отучился. Существовал же такой принудительный институт распределения, сам принцип простой — отправляли актеров-выпускников туда, где были киностудии, чтобы сэкономить на жилплощади и не давать ее. Если они есть в твоем городе, в него и езжай. Я окончил ВГИК у Алексея Владимировича Баталова, и после этого меня распределили в минский Театр-студию киноактера, где был обязан три года отработать. Пытался остаться, ездил в Ленинград, пробовался в несколько театров, и меня готовы были взять, но сказали делать прописку. Спросил: «А как?» Я же совсем юный был, 20 лет, ничего не знал. Мне ответили: «Женись!» Сказал, что никого не люблю и не хочу, на что услышал: «Делай фиктивный брак».
— Вскоре вы как раз женились. Это не помогло, супруга не москвичка?
— Наташа из Подмосковья, она родилась в Химках. Познакомились мы в Москве. Потом я уехал в Минск, после вернулся и забрал ее с собой. Дважды пытался поступить во ВГИК на режиссерский, не взяли. Пробовался на курс Марлена Мартыновича Хуциева, который знал меня как облупленного, потому что я играл в отрывках его студентов. Спустя годы по иронии судьбы именно он вручал мне удостоверение Гильдии режиссеров в Большом зале Дома кино. Я ему тогда припомнил: «Марлен Мартыновыч, вы же меня не взяли, а теперь вот вручаете…» Он ответил: «Ну а что вы обижаетесь? Я многих не взял, и Урсулюка…»
— Вы были актером и получали второе творческое образование в тот момент, когда в стране началась перестройка. О другой, более денежной профессии не подумывали?
— Это было тяжелое время. Чем я только не зарабатывал! Мы с братом даже арендовали ларек, горошек в нем продавали, еще какие-то продукты питания. Посадили туда своих жен, а сами были поставщиками. Надо было выживать. При этом я работал в театре, учился на режиссуре и думал, что эта профессия больше никому не нужна, потому что сейчас не до кино и не до театра. Помню, как у нас сидело меньше половины зала зрителей, у людей просто физически не было денег на то, что бы ходить в театры.
— Свою первую работу как режиссера помните?
— Кино закончилось, но появилась реклама, на втором курсе я начал ее снимать и потом долгое время этим занимался. Первой у меня была реклама экскаватора, землеройной техники. Мы сняли на пленке 35 миллиметров двухминутный мини-фильм, сдавали его на студии в большом зале на гигантском экране. Заказчик все это принял на ура. Так пошло и поехало, и, кстати, благодаря этому я назад в Москву переехал, потому что очень понравился один мой ролик. Спросили, где его снимал, не в Америке ли, ответил, что недалеко от Ялты, и мне предложили несколько московских заказов.
— За рекламу тогда хорошо платили?
— Все же измерялось в американских денежных единицах. Моя стипендия была равна 2,5 доллара, а у меня уже ребенок к этому моменту родился (старшему сыну Андрею 33 года, среднему, Антону, 25 лет, младшему, Артему, 15 лет. — Прим. «Антенны»). Как содержать семью на такие деньги? В театре я тоже что-то зарабатывал, 8 или 10 долларов в месяц. А тут за первый ролик мне предложили около 100 долларов. Я просто открыл рот и не верил, что так бывает. В этом смысле реклама и спасала, и позволяла экспериментировать, потому что одно дело — обучение, а другое — практика. На рекламу был бюджет, который позволял заказывать такую технику, которую не могли себе позволить в кино известные к тому моменту режиссеры.
— Вам повезло поработать на самом популярном реалити-шоу тех времен «Последний герой». Как туда попали?
— Это было практически случайно. Мой очень хороший приятель сказал, что есть один заказ, нужно смонтировать программу за неделю. И вот мы с ним приезжаем в квартиру, специально арендованную для этих целей, нас приглашают в комнату, входим, а там на полу лежат примерно полторы тысячи кассет Digital Betacam. Мы переглянулись, я сказал: «Как ты себе это представляешь смонтировать, если мы за полгода их не отсмотрим даже?» За неделю, конечно, не справились, получилось за 17 дней. Это была кровавая работа. Я только помню, что практически не выходил из аппаратной, поставил рекорд физической устойчивости — шесть суток без сна. Когда меня привезли домой, я снял ботинки, а у меня ноги в крови, потому что полопалась кожа между пальцами… После того как весь этот процесс был завершен и первый «Последний герой» получил фантастические рейтинги, они были выше, чем у новогоднего поздравления президента, меня уже пригласили работать в качестве режиссера на второй сезон.
— Его съемки проходили в Малайзии, где вы, скорее всего, ранее не бывали. Какие впечатления остались от столь экзотической командировки?
— Для меня это было не лучшее путешествие, потому тогда болел папа, я узнал об этом в тот момент, когда должен был лететь на выбор натуры в Малайзию, и в результате не полетел. Уже в аэропорту мне позвонила мама, сказала: «Приезжай, иначе ты папу не увидишь». Я подошел к нашему продюсеру Тане Собченко, сказал, что у меня такая ситуация, она ответила: «Даже не думай, лети к папе», и я застал его буквально четыре дня… Потом с тяжелым сердцем поехал работать, но, может быть, с одной стороны, это меня и спасло. Так начался «Последний герой». О том, как мы это снимали, можно книгу написать. Еще не известно, кто там выживал.
— В каком смысле?
— По большому счету выживала съемочная группа. Когда я пришел на первый разговор с продюсером Александром Любимовым, он спросил: «Сколько тебе нужно камер на высадку?», а я телевидением никогда не занимался и сказал, что одна. Он на меня посмотрел как на придурка и ответил: «Ладно, будет у тебя 24. И подумай, как их распределить». К финалу съемок я просил уже 47 камер. На острова к участникам мы ездили по 45 минут на плоскодонных катерах с моторами, потому что там коралловые берега, к которым судна с килем подходить не могли. Плоскодонные тоже подходили довольно условно, разворачивались кормой и, приподнимая моторы, приближались насколько возможно. А дальше мы прыгали в воду, обычно по горло, и начинали снимать всю технику — камеры, краны — и над головой носили ее к берегу. Под ногами кораллы, и если утром ты еще что-то видишь, то в половине шестого уже наступала тотальная темнота, и идешь при свете фонаря с корабля. Вылезали мы все в крови, потому что ты не понимаешь, что у тебя под ногами, и бьешься о кораллы. Это был совсем не курорт, но огромное приключение с такими возможностями, которых у меня и в кино потом не возникло. Я там 10 или 12 смен летал на вертолете. Однажды просил пилота-малайца пройти между двумя пальмами, когда набирал видовые кадры для заставок. Он ни в какую: у него есть инструкция, упирается — и все тут. А у меня была очень красивая ассистент Марина, я посадил ее в вертолет, пилот девушку увидел, хвост распушил, при том, что она ему просто мило улыбалась, и прошел и между пальмами, и так, и эдак.
— Вслед за вами в кино пошел и старший сын Андрей. Он часто бывал у папы на работе?
— Я брал его в детстве на площадку, все это ему не нравилось. Когда я осознал, что в десятом классе он не понимает, чем хочет заниматься дальше, то спросил у замечательного оператора Сергея Мачильского, с которым работал, к кому мне сына отправить, и он порекомендовал специалиста. Этот человек просто совершил чудо, за один год он влюбил Андрея в изображение. После этого сын поступил на бюджетное отделение во ВГИК на операторский факультет и сейчас работает. На кино мы пока не встречались, графики не совпадают, а рекламу вместе делали.
— Как оцениваете успехи наследника?
— Это такой тонкий момент... Когда он меня спрашивает, я говорю честно, что нравится, а на что надо обратить внимание, к чему стремиться. Сейчас он уже хорошо снимает.
— У вас можно сказать, что своя кинокоманда, еще супруга - художник по костюмам. Как часто на съемках пересекаетесь?
— Один раз, и больше не хотим! Мы тогда поехали в экспедицию в Африку вместе, оттуда привезли третьего нашего сына. Смешно было, когда жена принесла его в поликлинику, врач сказал: «Какой темненький, как негр». Она ответила: «Да, он из Африки!» А что касается работы, мы просто поняли, что это тяжело, у каждого свои проблемы, и когда ты в гостиничном номере начинаешь обсуждать все, а отдых до следующей смены очень недолгий, то рискуешь просто не поспать. Это выматывает.
— Что вы делали в Африке?
— Снимали «Мыс Доброй Надежды», трехсерийную комедийную историю про похождения ментов в Африке, это были как раз финальные серии сериала «Убойная сила - 6». Собрались замечательные артисты: Костя Хабенский, Миша Пореченков, Богдан Ступка, Гоша Куценко, Аня Михалкова, Сережа Векслер. Там много было приключений. Тогда еще не существовало никаких мобильных телефонов, только факс, по нему мы и вели переговоры с нашими партнерами — африканской киностудией. По сценарию с героями в кадре взаимодействуют львы, слоны, жирафы. Мы отправили коллегам запрос о том, какие у них есть дрессированные животные. Неделю нет ответа, вторую, отослали еще один факс, потом еще, и через три недели приходит сообщение: «Только собаки». Но мы выкрутились. Помню эпизод, когда внутри реального леса поставили сетку и выпустили кошку Чито, она чуть больше ягуара, не дрессированная, прикормленная, знает людей, на них не бросается, но все равно это дикий зверь. По кадру должно было быть, что Костя Хабенский бежит, ищет своего коллегу, которого играл Андрей Федорцов, кличет его, а вместо Андрея выходит кошка из зарослей. Он столбенеет, она к нему подходит, обнюхивает, он, затаив дыхание, стоит, и кошка проходит мимо. Казалось бы, проще не бывает. Но только зверь не понимает, что в сценарии написано. Мы спрятали в зарослях людей, которые с ней разговаривали, толкали, а с другой стороны ее звала тетенька с куском мяса, на пути стоял Костя. Кошка играть не хотела, проходила мимо, и так десять раз. Тогда я предложил намазать Косте колени кровавым мясом, чтобы приманить кошку на запах. Естественно, она подошла, стала нюхать, лизнула пару раз. Костя стоял, замерев, на крупном плане я заметил, что ему на глаз села муха, стала ползать, он ее даже не смахнул! Наконец чудо случилось, кадр есть. Костя всегда, когда мы снимали, подходил и говорил: «Дим, давай еще один актерский дубль. Я сделаю по-другому». И тут я к нему иду после этого удачного кадра с кошкой и говорю: «Кость, ну что, теперь актерский?» Он говорит: «Нет, нет, на фиг» и как припустил.
— Незапланированные встречи с дикими животными случались?
— Когда мы приехали на выбор натуры на очень красивое озеро, то тут же спрыгнули с грузовика из кузова, и вдруг Мартин, второй режиссер, заорал: «Быстро обратно! Здесь львы!» Когда я долго там снимал, то понял, что Чуковский был прав, в Африке нет добрых животных. После какой-то смены мы с группой переехали в лодж — это условная гостиница в зоне дикой природы. Вокруг него шестиметровая сетка. Я еще когда светло было, увидел, что рядом такие красивые горы, и подумал, что вот бы здорово пройтись туда погулять. Но когда наступила темнота, понял, что никуда не пойду, потому что эти горы заорали воплем из «Маугли». Кричали одновременно тысячи голосов. Утром нас тоже ждал сюрприз. Мы же, как русские граждане, никогда не читаем, что написано на туалетных столиках. Жена меня будит, я просыпаюсь и вижу, что в номер влезает бабуин! Это страшные звери, у четырехсантиметровые клыки, острые, как бритвы. Нас предупреждали, что если вдруг у вас есть какая-то еда в руке, то тут же при виде бабуина отбрасывайте на максимальное расстояние, иначе он оторвет ее вместе с рукой. Так вот, я поднимаюсь с кровати, машу ему рукой и интуитивно посвистываю, мол, ну-ка, давай отсюда. И он уходит! Потом уже мне рассказали, что они, оказывается, боятся свиста. А на той самой бумажке у туалетного столика было написано, что на ночь нужно закрывать окна и включать кондиционер, чего мы не сделали, бабуин перемахнул через шестиметровую сетку и оказался у нас в гостях.
— Оказывается, режиссер — это весьма экстремальная профессия.
— Я и на «Диверсанте» еле уцелел. Мы снимали в горах, я бегал, бегал, а потом как-то неудачно сел на стульчик, который мы воткнули среди камней, потерял равновесие и полетел вниз со скалы. Рукой закрыл голову и раскроил ее от запястья до плеча. Но ничего, у нас врач был на площадке. Потом я уже смеялся, потому что он оказывал помощь только мне. Второй раз она потребовалась, когда наш оператор со Steadicam (носимая система стабилизации съемочной камеры для кино- или видеосъемки в движении. — Прим. «Антенны»), которому на аппаратуру насадили шиповника, чтобы кадр красивый был, побежал, зацепился ногой, и ему этот куст впился в ногу. Я бежал рядом, чтобы видеть изображение, а когда он начал кричать от боли, голой рукой вырвал из его ноги этот куст. Потом врач занимался моей рукой. У него был лишь один пациент.
— Отдых вы, наверное, предпочитаете спокойный, без вылазок к дикой природе?
— По-разному. Пока не закрыли Красное море, для меня отдушиной был Египет. Залезал в воду с аквалангом или маской, а там другой мир, где ты плаваешь среди причудливых рыб. Мог находиться в море часами, это невероятная красота. Сейчас мне интересна Европа, ее архитектура, история, как это все возникало. Давно хотел увидеть Рим, до карантина мы с женой успели туда съездить и получили массу удовольствия. Я бы и дальше изучал Италию. Это удивительная страна, самая красивая, очень гармоничная, и, наверное, там самые красиво одетые люди. Любой слесарь у них выглядит как у нас денди.
Досье
Родился: 22 октября 1965 года в Минске (Белоруссия).
Образование: окончил ВГИК, актерский факультет, режиссерское отделение кинофакультета Белоpусской академии искусств.
Карьера: дебютировал в кино в возрасте 9 лет в фильме «Приключения Буратино», снялся в более чем 15 фильмах и сериалах, среди которых «Про Красную Шапочку», «Проданный смех», «Сказка про влюбленного маляра», «Под маской „Черной кошки“», «Блудные дети», «Операция Мухаббат». Выступил режиссером реалити-шоу «Последний герой», «12 негритят», таких проектов, как «Убойная сила - 6», «Суженый-ряженый», «Уходящая натура», «Лето волков», «Екатерина. Взлет» и других.