Колумнист Wday.ru рассказала о том, как решила соответствовать его представлениям о женской красоте, но в конечном итоге осталась в одиночестве.
— Еще несколько лет назад у меня была неподдельная полноценная семья, где я была натуральной и не искала искусственности. Супруг Игорь занимался бизнесом и часто бывал в командировках. На работу я не выходила, чтобы заниматься нашей пятилетней дочуркой Машей. Занятость ребенком меня полностью устраивала. Днем мы посещали огромное количество детских секций, а в выходные ждали приезда папы из рабочих поездок.
Я очень гордилась, что Машеньку кормила грудью до 1,5 лет, до тех пор, пока она не начала разговаривать. Грудное вскармливание — лучшее для здоровья ребенка. Молока было так много, что я могла бы стать кормилицей еще в нескольких семьях с малышами. Лишнее молоко по пол-литра сцеживала в раковину. Бюст в то время был на два размера больше, чем до родов, и муж это очень ценил. Когда лактация закончилась, грудь стала обвисать и усыхать. Мне показалось, что внимание супруга ко мне угасает. Чем меньше был размер бюстгальтера, тем слабее муж проявлял ко мне интерес. Тогда я впервые задумалась о маммопластике. Этому способствовал и регулярный просмотр ТВ-шоу, в котором каждая вторая участница делала себе операцию на грудь: из-под рук хирургов девочки выходили с красивым и упругим декольте.
Операцию я решила сделать во время командировки нашего папочки. Так сказать, готовила сюрприз. Поэтому, когда через несколько дней Игорь вернулся домой, он ошалел от того, что увидел отечную жену в компрессионном белье, которая не могла нормально помыться. С его стороны был скандал, обвинения меня в тупоумии и бессмысленности поступка. Но со временем все успокоилось, муж овладел своими эмоциями и все чаще стал овладевать мною. Ему понравился результат операции, а я поверила в себя и в совершенство пластической хирургии. При этом боязнь потерять Игоря меня не отпускала.
Однажды мы с супругом пошли на его корпоратив, где собрался весь коллектив. Я даже не подозревала, что он пользуется такой популярностью среди женщин его фирмы. Дамочки как будто специально подзадоривали ситуацию, трогая его то за плечо, то за бедро. Прикосновения происходили якобы тайком, словно я ничего не вижу, но все это делалось при мне. Под конец вечера, как в ускоренной съемке, я видела мелькающую карусель из женских декольте, накачанных губ, маленьких оперированных носиков, ослепительных виниров, накладных ресниц и искусственных ногтей. Все это крутилось вокруг моего мужа. А у меня кружилась голова от ревности и от боли, что я не такая совершенная, как его коллеги.
Утром я проснулась в разбитом состоянии, с четкой мыслью накачать себе губы, вставить скулы, удалить ребра, нарастить волосы, удлинить ногти, обколоться ботоксом и закачаться силиконом.
Я испугалась, что Игорь не видит дома того, к чему привык, — блеска и гламура.
Действовать я стала незамедлительно. Пластический хирург пытался отговорить меня от коррекции внешности, советовал обратиться к психологу, но мною уже все было решено. К ринопластике я подготовилась так быстро, будто должна была занять долгожданное место на пилотируемом космическом корабле на Марс. То, что это полет в один конец, меня не волновало.
Муж вернулся из очередной поездки, когда я была уже с турундами в ноздрях, с гипсовой накладкой на переносице и жуткими синяками под отечными глазами. Дома его встретило чудовище, которое могло дышать только ртом. Он тоже резко и глубоко вдохнул воздух ртом и прерывисто выговорил: «Это что? Что это?» Реабилитация проходила очень тяжело, курс антибиотиков и обезболивающих делал из меня нервозную особу. С Игорем мы постоянно ссорились.
Иногда казалось, что муж готов мне врезать по отреставрированному носу прямо с разбега.
На занятия с дочерью я смогла ездить только через месяц, когда внешние последствия операции были не так заметны. Но победного часа я все-таки дождалась — супруг признал, что носик у меня почти кукольный. Я ликовала! Цель приближалась, образы его сотрудниц стояли у меня перед глазами, и я знала, к чему стремиться.
После двух достаточно серьезных хирургических вмешательств решила, что на этот раз создание своего нового «я» должно пройти менее травматично. Я взялась за губы. Докторам я показала смачное селфи кадровички мужа и попросила, чтобы мои сахарные уста были гораздо крупнее. Мне ввели максимальное количество филлера. Мое условие — иметь самые пухлые и выразительные губы — выполнили. Через несколько дней после уколов боль не утихла, а губы казались каменными. Но все это было не важно, ведь форма заманчивого рта меня полностью удовлетворяла. Муж, вернувшись из заграницы, бросил чемодан в холле и зашел на кухню, где я стряпала ужин. Он поднял на меня уставший взгляд и отчаявшимся голосом спросил: «У тебя на лице сегодня вареники?» «Нет, — непонимающе ответила я, — готовые креветки». «Тогда они камчатские», — отвернувшись, промолвил он. Я поняла, что он о моих губах. Вареные дары моря не лезли в мой окаменевший рот…
Губы пришлось переделывать из-за медицинских осложнений, но я не останавливалась. Попутно откорректировала носогубные складки, убрала морщины на лбу, избавилась от «гусиных лапок» и еще много чего сделала. Я даже не могла нормально улыбаться. Дочка иногда плакала, глядя на меня. А Игорь, ссылаясь на работу, практически не появлялся дома.
Недавно я пришла к нему на работу, чтобы попросить денег на срочную очередную косметическую процедуру, и увидела, как он нежно и с любовью разговаривает с новым менеджером. Девочка была абсолютно не накрашена и отличалась от всех своей натуральностью. В ней не было ни наносного гламура, ни сделанных губ, ни вмонтированной груди. Вечером Игорь сообщил, что больше не может терпеть рядом с собой синтетическую женщину. Собрал вещи и ушел.
Только теперь я понимаю, что тратила деньги и силы не на то. Лучше бы я вовремя потратилась на книги.