Как уживаются знаменитые актрисы и их звездные дочки

Впервые они сыграли вместе в сериале «После школы». Случилось это в 2012 году, когда у Ксении за плечами было уже 24 фильма, а у 17-летней Аглаи – один. После этого с мамой вышло еще 11 картин, а с дочкой – шесть. И вот в прошлом году зрители вновь увидели их вместе на экранах – в музыкальной мелодраме «Лед», где Тарасова сыграла главную роль (и получила за нее «Золотого орла»), а Раппопорт – маму ее героини.

«Я стала мамой в 20 лет, – рассказывала в интервью «Антенне» Ксения Раппопорт. – И само рождение дочки, и ощущение, что я теперь ответственна за это крошечное существо, стали на первых порах для меня огромным потрясением. Я тогда перелопатила огромное количество литературы по воспитанию и раннему развитию детей. Занималась по разным модным тогда методикам. Сейчас понимаю, что главное – это любить ребенка, принимать его индивидуальность и получать удовольствие от общения с ним. А сколько он знает художников, букв и цифр в 3 года – совершенно не важно.

Отговаривать от актерской профессии не пыталась, в этом не было смысла. Аглая с детства ездила со мной на съемки и гастроли. Поэтому она прекрасно знает все трудности и радости, всю изнанку актерской профессии. Я никогда не считала нужным от нее что-то скрывать. И она имела возможность не только увидеть мир, но и понять, что актерство – это ежедневный труд. Так что решение принимала сама. Вы знаете, в детстве мне казалось, что у нас с мамой разные характеры, но с возрастом я все чаще и чаще обнаруживаю в себе ее черты. Что-то подсказывает, что и дочери этого не избежать».

«Мне казалось, что я людям неинтересна сама по себе, а интересна только как дочь Ксении Раппопорт, – откровенничала Аглая Тарасова в программе «2 Верник 2» канала «Россия К». – Тяжело, конечно, было соответствовать маме. Потребовалось время, чтоб встать на ноги, понять, что я и сама по себе что-то значу. Мама в этом очень помогла. Она мой ближайший друг.

Когда я была ребенком, мне было все равно, кем она работает: актрисой, космонавтом или продавщицей. Я не выделяла ее профессию как нечто особенное. Когда я посмотрела ее фильмы, увидела, что мой родной человек что-то играет, что-то врет. Не понимала, что она изображает других. Мне было это тяжело воспринимать. А теперь я настолько ею восхищаюсь и горжусь. Вижу что-то в себе от нее, и меня это пугает. И когда на «Лед» требовалась мама моей героини – кудрявая, похожая на меня, подумали: а не позвать ли нам Раппопорт?

Ребенком мне посчастливилось увидеть мир, так как мама брала с собой на гастроли. Я могла к режиссеру подойти и сказать, что он не в форме, мне было тогда 11 лет. Актрисой стать никогда не думала, но мама позвала на съемку в Эстонию. Я не хотела ехать – первая любовь, Питер, свобода. Но мама заставила. Меня не пропустили на границе, не хватило какого-то документа от папы. Я счастливая вернулась обратно, но мама сказала ехать еще раз. Еду – опять не пускают. И она сама ехала 4 часа, чтобы меня забрать. И в итоге я получила эпизодическую роль. Снялась и забыла. А потом меня снова позвали на главную роль, и я ездила между Таллином и Питером, где училась на политолога».

Рената Литвинова и Ульяна Добровская

Впервые мама с дочкой появились вместе на экранах 10 лет назад – в трагикомедии Феликса Михайлова «Весельчаки». В ней Рената сыграла одну из главных ролей, а 7-летняя Ульяна дебютировала в кино. В следующий раз она снимется только спустя 6 лет, зато уже в одной из главных ролей и в картине мамы – короткометражке «Случай в Мадриде с госпожой К». В 2016 году в прокат вышли сразу четыре картины, где Литвинова – режиссер, а Добровская – актриса. После этого мама на какое-то время сосредоточилась на своей актерской карьере, а дочка – на учебе в Великобритании. И вот их сотрудничество возобновилось: в феврале завершились съемки фильма «Северный ветер» – экранизация дебютной пьесы Литвиновой, которая с мая 2017 года идет на сцене МХТ имени Чехова. Главную роль в экранизации исполняет Ульяна, в остальных задействованы Рената Литвинова, Светлана Ходченкова, Софья Эрнст. Мама с дочкой откровенно рассказали об отношениях друг с другом – и творческих, и семейных.

«Вот вы знаете, мы вчера даже пошли совместно к женскому врачу. И этот женский врач, женщина, сказала: «Ничего себе, какие у вас отношения!» Сказала, что на самом деле это редкость и надо беречь, – призналась Рената Литвинова журналу Marie Claire в августе 2018 года. – Я сторонница правила, что, если ты хочешь, чтобы ребенок соответствовал каким-то твоим требованиям, попробуй соответствовать этим требованиям сама.

Сижу по ночам, работаю, печатаю сценарий и Ульяне говорю: «Иди, пожалуйста, спать, ты должна отредактировать свой график». А она сидит рядом и рисует, потому что она учится и ей как раз сдавать много работ по рисованию в каникулы. То есть в каком-то смысле я противоречу собственной теории. И ребенок тебя зеркалит. Я не сплю, и эта тоже сидит, не спит. Но отношения доверительные.

Она очень чистая. Может накраситься и выглядеть старше, но все равно ребенок. С другой стороны, самостоятельность в крови у нее. С 11 лет я ее выбросила, как говорится, из гнезда. И она дальше сражалась сама. Дочь очень мужественная, характер закалился. Сейчас попробуй переспорь! В школе у нее был предмет «дебаты», который ее закалил и в языковом плане. В том смысле, что ответить она может, умеет отстоять себя. К сожалению или к счастью, я не знаю, но получается, что это я должна держать удар.

Нельзя баловать. Если ты откупаешься от детей деньгами, они начинают зеркалить и «покупать» себе друзей. Я вот вижу некоторых детей, которые оплачивают дружбу. На них настолько не обращают внимания родители, что они готовы платить любые деньги. Представляете?! А потом, если у тебя все за деньги, тебе уже ничего не хочется. От этого пойди потом вылечись, это горе, почти неисправимое. С Ульяной про деньги не говорим категорически. Я ей сказала: «Вообще никакого наследства не оставлю. Все потрачу».

Она девочка добрая. Это самое ценное. Умеет сопереживать. У нее есть сердце, какая-то порядочность. Лучших подруг ее я знаю. У нас с ними почти семейные отношения. Вот Ульяна у меня недавно спросила, чего бы я для нее хотела. Я, в свою очередь, сказала: «Если бы ты была моей матерью, вот скажи, ты бы была рада за меня? Как бы ты посчитала, счастлива ли я?» Она ответила: «Я должна подумать. Дай мне паузу». И потом продолжила: «Вот если бы был дом на море, собаки, дети – нет, ты бы не была счастлива. Хотя, если б ты захотела, у тебя это было бы. Но ты хочешь снимать кино». То есть она бы меня как мать одобрила. Я говорю: «Хочу для тебя точно такого же».

«Мама очень добрая, — говорит Ульяна. — Пытается всех осчастливить. Чтобы всем было хорошо, даже если нехорошо ей… Волнуется обо мне очень сильно. Всегда звонит, готова помочь. Когда мне плохо, первые люди, которым я звоню, — это лучшая подруга и мама.

Все детство мама меня водила в художественную школу, в музыкальную школу, в спортзал, заниматься фигурным катанием. Я отбрыкивалась, было лень, считала, что мне это не нужно. Как же я жалею сейчас, что не вкладывала всю душу в занятия! Потому что сейчас я бы бегала лучше, умела бы играть на пианино и рисовала намного лучше, чем я это делаю. Теперь к ее советам — что нужно работать, заниматься, что каждую минуту нужно проводить с толком — я отношусь внимательнее.

Дома мы рисуем вместе, смотрим кино. Я, скорее всего, хочу стать дизайнером, собираю портфолио для поступления в университет. Рисую акрилом, маслом, акварелью, углем, карандашами — всем. А мама в основном красками — акрилом, маслом очень любит. Много лет я старалась купить маме идеальный подарок. И вот в начале этого года я решила, что нашла самый лучший — купила красивый набор для волос. Мама обожает серебряные расчески. В моем наборе как раз такая была. Еще купила пару свечек и последнюю модель телефона, который только-только вышел (мама жаловалась на свой). Потратила все скопленные деньги, и для меня это было счастье — на что еще имело смысл их потратить на самом деле? Мама была счастлива. Было здорово, хоть мы долго не могли понять, как там, в телефоне, все устроено. Звоню маме каждый день, да и мама мне звонит не реже. День не поговорим — очень скучаем. Когда я в школе, встаю, иду на завтрак, после этого — на занятия и перед первым уроком всегда звоню маме. Она как раз только просыпается. Иногда и во время уроков переписываемся.

Хочу, чтобы мама меньше работала, потому что она устает очень сильно. Каждого художника счастливым делает творчество, поэтому хочу, чтобы мама творила. В широком смысле слова. Чтобы писала и рисовала. Кстати, на день рождения я ей также подарила очень красивый блокнот из красного бархата, на котором написано: «Никогда не переставай писать». А насчет меня — не знаю, я не определилась с профессией. Я полный гуманитарий, мне было бы интересно, быть может, стать актрисой. Думаю, поступлю в университет и там уже выберу стезю. Может, даже в политику уйду».

Светлана Тома и Ирина Лачина

Впервые на съемочной площадке они встретились в фильме Всеволода Шиловского «Блуждающие звезды». В то время Ирина училась на втором курсе Щукинского училища.

– Потом пересекались с Ириной в сериалах «Леди Бомж», «Леди Босс» и в спектакле «Французская мелодия», — уточняет Светлана Андреевна. — Но мы всегда были только партнерами. На съемочной площадке для нас не существует родственных отношений! Не скрою: как и любая мать, переживала за дочь. Но я никогда не помогала Ирине в профессии. Она абсолютно самостоятельно создавала свои роли. Тем более у нее за плечами были замечательная театральная школа и великие мастера! Понимаете, подсказка в нашем деле может оказать медвежью услугу, то есть навредить. Человек все-таки сам должен поработать над материалом, который ему предстоит исполнить. К тому же Ирина никогда со мной не советовалась. И я ее не провоцировала на подобные разговоры, не делаю этого по сей день».

«Это смешно звучит, но в первый раз я вышла на сцену, еще не родившись, — вспоминает Ирина Лачина. — Мама, будучи в положении, до восьмого месяца продолжала работать в театре. Может, она работала бы и дольше. Только во время спектакля, где она играла принцессу, мальчик в первом ряду закричал: «А принцесса-то беременна!» И за месяц до родов ее все-таки отпустили в декрет. Но, как только я появилась, мы тут же вернулись в театр. Меня двухмесячную мама уже брала с собой на работу. А пока она репетировала, за мной присматривала бабушка.

Годам к трем я уже знала по именам всех актеров и могла спокойно подбежать к любому из них, что-то спросить. В три года меня наконец-то решили посадить в зрительный зал. Мама играла в сказке красавицу, за которой охотится злодей с топором. Как сейчас помню, он хотел отрубить ей длинные косы. И когда он ее уже почти догнал, я вскочила и побежала к сцене с криками: «Мама, мама, спасайся». Бабушка еле успела перехватить меня уже на ступеньках. Меня отвели за кулисы, пытались успокоить, но я рыдала взахлеб и хотела спасать маму. Тут уже и актер, игравший злодея, снял бороду, подошел ко мне: «Мол, это же я, твой друг». Но я на него так обиделась, что считала это предательством и долго не разговаривала.

А когда мне было 6 лет, мы уже начали полноценно работать с мамой. Снимались в картинах «Подозрительный» и «Кто стучится в дверь ко мне». И символично, что спустя почти 30 лет мы снова встретились на съемочной площадке в проекте «Подарок судьбы».

В профессии мне мама никогда советов не давала. Я все впитывала непроизвольно. Так же и я, когда моя дочь Мария получила первую роль в сериале «Маросейка, 12», ничего ей не говорила. Считаю, слушаться надо режиссера. Ей тогда было лет семь, она настолько прониклась ролью, что распечатала текст, подчеркнула ручкой свои слова и раз сто их прочитала. А перед тем как идти в кадр, еще и Диму Харатьяна (он играл ее отца, а его жена Марина Майко — ее маму) просила с ней порепетировать. Был момент, когда Маша, честно выполняя указания режиссера, со всей дури прыгала в постель к Диме и Марине. Бедные «родители» потом ходили в синяках».

А КАК У НИХ?

Некоторые голливудские мамочки тоже приучают своих чад к актерской профессии чуть ли не с пеленок.

Так, 35-летняя Мэми Гаммер, дочь Мерил Стрип, впервые появилась в кино в 3 года – сыграла небольшую роль в картине «Ревность». А спустя 30 лет мама с дочерью снова снялись вместе в комедии «Рики и Флэш». Стрип сыграла рок-звезду, которая после 10 лет скитаний по миру возвращается в семью, а Мэми – ее дочь, страдающую от депрессии.

Анджелина Джоли, исполнившая роль ведьмы в голливудской версии сказки о Спящей Красавице «Малефисента», привела на съемку свою дочь Вивьен. Девочке было пять, и она сыграла принцессу Аврору. «Это должен был быть ребенок, который бы любил меня и не испугался моих рожек, глаз и когтей», – в шутку оправдывалась актриса.

Ева Амурри снялась впервые со звездной мамой Сьюзен Сарандон в 8 лет в фильме своего отчима Тима Роббинса под названием «Боб Робертс». Вскоре дуэт матери и дочери вновь появился в «Сестрах Бэнгер». Именно эта картина сделала Еву известной на весь мир. Всего же Ева и Сьюзен сыграли вместе более чем в 10 фильмах и продолжают искать интересные сценарии.

Среди поклонников таланта известной француженки Катрин Денев – и ее дочь. Кьяра Мастроянни тоже актриса, и с мамой ее связывают не только личные, но и рабочие отношения. «Если бы я не знала ее, то ужасно боялась бы, – рассказывала о совместной работе Кьяра. – Но я-то знаю, что она самый чуткий человек на свете». Мама и дочь снялись вместе в нескольких картинах режиссера Кристофа Оноре, но самой известной считается мюзикл «Влюбленные».