«31 декабря — это просто дата в календаре. Мы вместе с мужем и сыном отправляемся спать, как обычно. Благо, фейерверки в нашем спальном районе особо никто не запускает, закрытые и зашторенные окна спасают от любых салютов. Мы не наряжаем елку. Не ищем друг другу подарки. Просто идем спать. Я не хочу Нового года. Мне даже писать эти слова — Новый год — неприятно. Спасибо за это дорогой маме».
Сколько себя помню, с праздниками в моем детстве всегда была напряженка. Мама не любила тратить лишнего, считала веселье излишеством, которое не имеет никакого смысла, только деньги проедать.
«Наготовишь на тысячу, все съедят, а подарков на копейку принесут. Если вообще принесут, — высказывалась мать. — Так еще и убрать надо и к приходу гостей, и после них, посуды гору вымыть. Лишние хлопоты, и так сил ни на что нет».
Когда я была совсем маленькой, она еще разрешала мне в день рождения пригласить подружек на торт. А с класса седьмого-восьмого и на эти жалкие подобия праздника наложила табу: мол, толка от твоих гостей — только расходы.
В 11-м классе я получила небольшую премию в школе как одна из лучших учениц. Сумма была смешная, рублей 60 по ценам конца 90-х. Но хватило на маленького фарфорового зайчика, которого я решила подарить маме на Новый год. Красиво упаковала, принесла домой еловые лапы, повесила на них дождик, а вниз поставила своего зайца. Приготовила салат, пожарила курицу, накрыла на стол.
Мама вернулась вечером с работы, когда до Нового года оставалось несколько часов. Она поела и завалилась на диван перед телевизором — смотреть концерты, которые идут нон-стопом каждый год. Подарок мой она вначале не заметила, когда все же развернула, мельком глянула и отставила в сторону — зряшная трата денег, нет бы чего полезного купить.
Дальше — больше. Я уже поступила в вуз, появлялись все новые друзья. Но если я собиралась отметить Новый год с компанией однокурсников, мама тут же включала пластинку, что «вообще-то это семейный праздник». Если же я пыталась кого-то пригласить домой, то ей немедленно становилось плохо, за столом она сидела с кислым лицом и демонстративно укладывалась спать через десять минут после боя курантов.
А однажды к нам приехал мой двоюродный брат со стороны папы — решил сделать сюрприз нам под Новый год. В гости он прибыл не с пустыми руками, с целым чемоданом подарков, как настоящий Дед Мороз, но и тут мама была страшно недовольна. Она довольно громко и вполне всерьез рассуждала на кухне, что было бы неплохо, если бы гость уехал, и желательно как можно скорее, например, 30 декабря.
«Зачем нам чужие люди? Он мне мешает, еще готовить на него!»
То, что мы с папой были откровенно рады гостю, ей было безразлично. Еще не хватало — делать приветливое лицо, проявлять гостеприимство.
Так и закончилась моя история «новых годов». Собственно, и не начавшись. Я просто возненавидела этот праздник.
Когда встретила своего будущего мужа, честно в этом призналась: на Новый год я просто ложусь спать. Может быть, когда-нибудь это изменится. Но это не точно. Муж пожал плечами — нет так нет.
А потом родился наш сын Миша. В этом году ему исполнилось четыре. И я ощущаю себя Гринчем, который крадет Рождество. Точнее, Новый год. Но и пересилить себя не могу. Не хочу повторять ошибки своей матери. А как исправить их, тоже не знаю…»