«В семейной жизни я был счастлив много лет. Даже в страшном сне представить не мог, что уйду от жены. Я и не изменял ей практически, если не считать легких шалостей по молодости в долгих командировках. Жили душа в душу, растили сына, много путешествовали: сначала втроем, потом вдвоем, когда Егорка повзрослел и стал терять интерес к совместному отдыху. Казалось бы, чадо выросло, вот-вот выпорхнет из гнезда, можно пожить для себя. Но моя Наташа оказалась не в состоянии принять душой этот факт. Она вбила себе в голову, что нам обязательно нужен еще один ребенок. С этого и начался наш разлад.
Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что большинство тягот в связи с рождением ребенка несет именно женщина: ей и вынашивать, и рожать, и грудью кормить. Но когда Егорка рос, головной боли хватило не только нам, но и всем бабушкам-дедушкам, причем буквально с самого его появления на свет. Мало того что пацан родился недоношенным и очень болезненным, так еще и аллергия замучила. Покормить сына было целой проблемой: и то ему нельзя, и это. Малейшая погрешность в диете – и мы не спали ночами от плача, потому что у малыша начинался жуткий зуд, он расчесывал кожу до крови. Лечились в режиме нон-стоп, кочевали от одного врача к другому, очень боялись, что сын станет астматиком. Лишь годам к десяти хворь отступила, но диеты Егору рекомендовано придерживаться всю жизнь.
А переходный возраст… Наш мальчик самоутверждался в таких формах, что до сих пор страшно вспоминать. Хотя нас с женой едва ли кто-то смог бы упрекнуть, что мы мало внимания уделяли ребенку: и в кружки развивающие его водили, и в разные спортивные секции, и за учебой следили, и просто поговорить по душам всегда стремились. Но, видимо, у каждого человека свой характер, с которым он приходит в этот мир. Воспитанием его можно лишь скорректировать, но не сформировать. Многое пришлось пережить: и подростковые бунты, и скверные компании, и демонстративную тягу к вредным привычкам.
После того как он пропал из дома на три дня, я получил свой первый инфаркт. Второй настиг, когда спустя пару лет сыну в ночном клубе сломали нос и свернули челюсть. Он тогда загремел в отделение челюстно-лицевой хирургии, а я этажом ниже – в кардиологию.
После этого случая у парня словно мозги на место встали. Он снова начал ходить в институт, из которого его едва не отчислили, завязал с сомнительными друзьями, про занятия спортом вспомнил. Потом с девушкой хорошей стал встречаться, и вся дурь окончательно из головы вышла. Одним словом, пережили мы с женой непростое Егоркино взросление, стали с ним лучшими друзьями, и он больше не считает зазорным советоваться с родителями и проявлять заботу. Только вот богатырским здоровьем я похвастаться уже не могу: сыновьи заскоки отложились реальными шрамами на сердце.
Ну ладно, думал, теперь можно расслабиться и пожить наконец для себя, благо и возраст еще не старческий, и деньги есть. Но тут жене, которая не меньше меня хлебнула горя с сыном, приспичило вновь пережить радость материнства.
Наверное, психика женщины так устроена, что для нее материнский инстинкт превыше инстинкта самосохранения. Я больше ничем не могу объяснить непоколебимое упрямство, с которым жена стремилась обзавестись вторым ребенком. Никаких моих доводов она и слышать не хотела: мол, чувствую свою материнскую нереализованность – и все тут. Я всегда с уважением относился к ее желаниям, но вот именно в этом поддержать ее был не готов. Жена пыталась разжалобить меня слезами, после чего я снова подсел на сердечные лекарства, но мнения своего не изменил.
Да, я не хочу становиться отцом на пороге 50-летия, едва познав вкус жизни для себя. И это вовсе не эгоизм, просто всему свое время. Если в двадцать с небольшим я готов был не спать ночами и жертвовать своим временем, то сейчас не могу и не хочу. И ресурсы организма уже не те, и другие интересные дела есть. Мир такой большой, так путешествовать хочется, по бизнесу планов громадье – разве это преступление перед моей второй половинкой?
Мы очень много разговаривали с женой на эту тему, и мне даже стало казаться, что она меня услышала и поняла. По крайней мере, ежедневный прессинг прекратила. Я думал, что вопрос решен, пока однажды она не помахала передо мной положительным тестом на беременность. И торжествующе объявила, что я могу относиться к этому как хочу, но этот ребенок будет.
В тот вечер у меня буквально земля ушла из-под ног. Я понял, что жена в таком важном вопросе даже не сочла нужным учесть мою точку зрения. Тут дело даже не в том, что плевать она хотела на два моих инфаркта (да, она помоложе меня, и здоровье у нее покрепче), а в том, что такие вопросы решаются исключительно сообща. Мы с Наташей столько лет прожили, столько всего вместе пережили, и я считал, что мы с ней – одно целое. Оказывается, ошибался.
Меня просто приперли к стенке фактом грядущего отцовства. От него мне деваться некуда, и я безусловно признаю ребенка, которому предстоит появиться на свет. И оставаться в стороне от воспитания человека, которому дал жизнь, тоже не смогу – но дистанционно. Потому что жить вместе с женщиной, которая демонстративно вытерла ноги о мои дальнейшие планы на жизнь, я не хочу.
Впереди развод. Все родные и знакомые дружно меня осуждают, мол, испугался трудностей – и в кусты. Да, не буду кокетничать, я действительно не хотел этих трудностей. Но главное, я ощутил рядом с собой пустоту вместо любящей и понимающей женщины. Которая, маниакально стремясь реализовать свое видение счастья, сделала меня заложником чуждой мне позиции».