«Мы поженились, когда были уже достаточно взрослыми людьми, самостоятельными. Мне было 27, Сергею — 32. Оба хотели одного и того же: в горе и в радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас. А еще — большую семью, чтобы детишек как минимум двое, а лучше — трое, — делится Александра. — Как Сережа радовался, когда я забеременела! Да и я была на седьмом небе от счастья. Ведь мы стали на шаг ближе к нашей общей мечте. Так мне тогда казалось».
Всю беременность я просто порхала на крыльях. Не обращала внимания на токсикоз, безропотно проходила все обследования и анализы. Еще бы, ведь совсем скоро мы с любимым мужем будем нянчить нашего первенца. Да, еще на первом скрининге врач уверенно сказала, что будет мальчик, и дальнейшие УЗИ это подтвердили.
Мы придумали имя, накупили кучу детских вещей, обустроили комнату для малыша — все делали вместе. Сережа меня вообще на руках носил, все мои беременные заскоки предугадывал. Не было такого дня, чтобы он пришел домой без коробки мороженого или банки оливок — я по ним просто с ума сходила, и он это знал, всегда держал в голове. Всем подругам уши прожужжала, какой у меня заботливый муж. Они завидовали: говорили, что и после родов у меня хлопот не будет. Да и я так думала, если честно.
Потом родился Вадик. Домой меня с сыном Сережа вез как хрустальную вазу. Или принцессу. Все было как в сказке. А потом начались будни. К сыну надо было часто вставать — как иначе. Надо было купать, менять подгузники, укачивать, держать столбиком, чтобы он срыгнул после кормления. Муж в такие моменты старался куда-нибудь испариться: то звонок важный, то срочно нужно что-то доделать.
Постепенно все заботы о сыне целиком легли на мои плечи. Я и не возражала: я же мама, эти хлопоты не должны быть мне в тягость. Ну не хочет Сережа малыша купать — и ладно, потом все равно придется, мальчишка ведь. Нет времени переодеть — не страшно, я переодену, мне несложно. Настоящая проблема вылезла, когда мне понадобилось съездить в женскую консультацию.
Я заранее сцедила молоко, написала Сергею инструкцию, разложила подгузники и слипики, чтобы искать не пришлось, приготовила влажные салфетки, чтобы лежали на видном месте.
«Как, а ты разве Вадика с собой не возьмешь? — бледнея, спросил супруг. — У меня тут… У меня дела».
«Милый, я ненадолго. Ну как я его с собой возьму, там же ни переодеть, ни покормить, да и спит малыш, зачем его будить лишний раз. Лучше сходите погуляйте, как проснется», — уговаривала я мужа, не вполне понимая, что вообще происходит.
«Нет, ну давай я вам такси вызову. Съездите вместе, а то вдруг я не справлюсь», — мямлил Сергей.
Я слушала и все больше раздражалась: время поджимало, пора было выходить, а он мне предлагает еще и сына с собой собирать — это же возни еще минут на 20. Тем более малыша я только покормила, уложила, он спит, никого не трогает.
«Сергей. В чем дело? — прямо спросила я. — Ты что, два часа с собственным сыном провести не можешь?»
Сергей мялся, прятал глаза. В конце концов набрал в грудь воздуха и выпалил: «Он обкакается, и мне придется его переодевать». «И что?» — не поняла я. Будто бывают такие дети, которые подгузники не пачкают.
«Я не могу. Это отвратительно. Меня стошнит», — окончательно добил меня Сергей.
Остолбенев, я смотрела на мужа, как на инопланетянина. Нет, я понимаю, отцовский инстинкт просыпается не сразу. Но чтоб было противно к собственному ребенку подойти — это что-то из ряда вон.
«Знаешь что? — в сердцах сказала я. — Я ухожу. А ты уж как-нибудь постарайся вспомнить о том, что ты отец, а не гламурная фея».
Надо ли говорить, что к врачу и обратно я летела так, будто за мной призраки гонятся? К счастью, когда я вернулась, Вадик еще даже не проснулся. А я теперь не знаю, что делать, — оставлять ребенка с отцом попросту страшно. А не оставлять — зачем тогда такой отец нужен?..